Ника весь вечер провоцировала Егора, заигрывая на глазах с Здзиславом. Гиблый номер.  Студинский был как никогда задумчив, не следил за разговором партнеров и только изредка подбрасывал в общий котел короткие фразы, делая вид, что всё прекрасно слышит и весьма заинтересован возникшими проблемы по транспортировке щебня.  

Ложь, п*здешь и провокация. Нихрена ему не интересно. Не сейчас, уж точно. Если бы спросили прямо в лоб, задав конкретный вопрос – ничерта вразумительного не смог бы ответить, потому что мыслями был далеко. Присутствовала лишь телесная оболочка, изредка улыбающаяся и подносящая к губам стакан с виски.

Не сразу заметил, что превысил норму. Только когда основательно потерял нить разговора, расслабленно откинувшись на спинку дивана – понял, на сегодня хватит.

Ника переключилась на него, пересев как можно ближе и положила на его бедро руку, слегка надавив, намекая о дальнейшем продолжении вечера сугубо наедине. Потом эта самая рука поднялась выше и застыла в опасной близости от паха. Егор очнулся, сбросив потерявшую стыд руку, и потянулся к внутреннему карману пиджака. Именно вибрация телефона заставила стряхнуть обволакивающее состояние,  недоуменно уставившись на незнакомый номер.

Пришлось выйти на террасу, подальше от начавшей вдруг раздражать компании и назойливого внимания Михеевой. Ночной воздух проник в легкие, наполнив их свежестью, и слегка прояснил голову.

— Студинский, — ответил не слишком приветливо, досадливо поморщившись от собственного голоса.

— Егор Андреевич, это Матвей Андриянов. Извините, что беспокою в столь поздний час, но у меня четкие указания докладывать о каждом подозрительном шаге Матвеевой.

Вот тут Егор пришел в себя окончательно.

— Говори, — потребовал в нетерпении, вмиг напрягшись. Внутри тревожно ёкнуло.

— Дело в том, что… после работы Матвеева поехала с одним молодым человеком в кафе. Мы пробили номер его машины по базе. Это Тарановский Сергей…

— Дальше! — прорычал Егор, удивляя докладчика своей нетерпеливостью. Что ему слушать о Тарановском, если он и сам всё знает.

— Дальше… кхм… после кафе они поехали к нему домой, и… она до сих пор там.

Перед глазами поплыло. Чувствовал, что его на*бывают, а где именно, понять не мог. Теперь всё стало на свои места. Значит, пока он не находил себе места, волнуясь за её жизнь, его считали за дурака, каждодневно изображая оскорбленную невинность. Дебил.

— Адрес диктуй, — потребовал, тяжело завалившись в салон БМВ. А ведь практически поверил ей. Это много стоило. Переступить через собственные принципы не так просто, как кажется по первой. А научиться доверять снова – ещё сложнее.