Молодая женщина, потерявшись в раздумьях, не ответила. Она пообещала себе, что большую часть времени будет отдавать месту, в котором выросла. Своему дому, мельнице… Она любила тут каждый камень, каждый кустик. Пение речки, баюкавшее ее в детстве, и аромат трав, растущих в прохладной тени скал… Умиротворение, которое вдруг превозмогло все ее горести, заставило ее улыбнуться: хорошо, что малыш Матье тоже вырастет под отчим кровом!

Когда все разошлись по спальням, Клер подбросила в печку дров, провела пальцами по ее медной отделке. Матье уже умостился на кровати. Он давно клевал носом, но обстановка новая, комната незнакомая — разве тут уснешь? Старшая сестра легла рядом, погладила его по голове. Она любила его, как собственного сына.

— Нам здесь хорошо, правда же? — проговорила Клер. — Соважон нас защищает, и в печи потрескивает огонь…

— Я не боюсь, — отвечал Матье.

Пес-полукровка, растянувшись у входной двери, поглядывал на них своими золотыми глазами. Клер настояла на своем: отныне Соважон ночует в доме. Колен пытался ее урезонить, но это перевело разговор на «зыбкую почву».

— Папа, я не хочу потерять Соважона! — сказала Клер. — Если бы не Фредерик, бешеный волк покусал бы и его и пришлось бы его пристрелить! Конечно, я бы согласилась, если бы это спасло мужа. Но судьба распорядилась по-иному. А так мне ничего не грозит. Мой Соважон всегда будет рядом!

Присутствовавший при этом Гийом сказал тихо:

— Бедный Фредерик! Умереть таким молодым и по своей воле! Ему следовало больше верить докторам, вернее, в достижения науки…

Клер не ответила. Угнездившись под теплыми одеялами, Матье положил голову ей на плечо. Молодая женщина вспоминала, как прошло их первое семейное застолье.

«Как переменилась Бертий! Она чаще хмурится и слегка раздалась в талии. Папа нам и правда обрадовался! Гийом несимпатичен мне так же, как и прежде. Этьенетта, бедная, строит из себя гранд-даму! Платье на нее велико, и это выглядит жалко! Николя, кажется, отстает в развитии. В его возрасте мой Матье был куда смышленей!»

В комнате царила привычная тишина, ее наполняли привычные запахи. Клер обежала взглядом развешенные на крючках на стене кастрюли, стоявшие на полках большие керамические вазы, посмотрела на слуховое окошко. Она вдруг снова ощутила себя ребенком, которому нужны лишь простота и доброта. Сколько счастливых воспоминаний связано с этой кухней! Здесь они сидели с Жаном, за этим столом он ужинал… А она, как и положено нетерпеливой возлюбленной, миловала его и целовала…

«Какой счастливой я себя с ним чувствовала! — подумала молодая женщина. — Жан, почему ты исчез из моей жизни?»