— Сейчас… секунду, — прошу я, пытаясь успокоиться. Делаю пару глубоких вдохов и продолжаю, — он зашел в мою спальню и попытался… — произношу на одном дыхании и все же срываюсь на последнем слове. Не могу!

— Так это о нем ты говорила тогда? Что у тебя уже был… — Марк замолкает, когда я киваю его предположению.

— Его прервала мама. Она некстати вернулась раньше, и он отпустил.

Как больно вспоминать, словно сама себя ножом по сердцу полосую.

— Ты ей рассказала?

— Толик приказал молчать, иначе убьет, — настало время еще одного признания, — но я рассказала. Выбежала в коридор и начала кричать, что ее муж пытался меня…

И вновь не получается. Слово поперек горла встает.

— Следом пришел Толик, сказал, что я вру, что я ему угрожала, что хочу его выгнать из дома, что это детская обида и все такое, — протараторила я, — и мама поверила ему. Сказала, что доверяет своему мужу, что хорошо его знает, и, что он бы никогда так не поступил. Что мне должно быть стыдно за свое поведение, и, что она разочарована во мне. Я собрала вещи и ушла ночевать в гостиницу, а потом позвонила папе и сказала, что хочу переехать обратно. Домой пришла, когда никого не было, собрала вещи и документы и вернулась сюда.

Марк молчит, и судя по его отсутствующему взгляду, он о чем-то думает. А я, содрогаясь всем телом, жду его вердикт.

— Почему ты не рассказала отцу? — спрашивает он.

— Я испугалась, что и он мне не поверит. Самый близкий человек сказал, что я врунья и клеветница. Если бы и папа так поступил, куда бы я пошла? Я решила постараться забыть и жить дальше.

— Представляю, что ты чувствовала, когда я тебя впервые поцеловал.

— У меня не сформировалось стойкой неприязни ко всем мужчинам, и я не шарахалась от каждого представителя мужского пола, — объясняю твердо, — я четко знаю, что произошло, и кто это сделал.

— Что произошло сегодня? — вновь спрашивает Марк.

— Сегодня… Мама приезжала с просьбой подписать документы на квартиру, которую купил папа и оформил на меня. Это квартира в Москве. Этот Толик каким-то немыслимым образом убедил ее, что квартиру необходимо продать и купить больше, и, как вершина айсберга, зарегистрировать новую жилплощадь на него.

Марк усмехается, а потом и вовсе смеется, только смех этот какой-то ненастоящий, будто вымученный.

— Я отказалась, — продолжаю рассказывать не дожидаясь, пока Марк успокоится, — и выразила свою позицию очень уверенно и твердо. И вот сегодня пришел Толик, чтобы… — прерываюсь, пытаясь найти подходящее слово, — выбить из меня эту подпись, — заканчиваю мысль, а дальше скороговоркой договариваю, — я отказала, а что потом было ты сам знаешь.