Не хочет ее слушать – не надо!

Хочет развод – будет ему развод!

Сжав челюсти, Андрей призвал себя сохранять спокойствие и сунул телефон в карман. Ночь выдалась морозной, неприветливый холод забирался под пальто, студеный парок вырывался изо рта, но поколачивало его совсем не от этого.

– Куда мы едем? – спросил без особой надежды на ответ.

– Скоро увидишь, – ответил Янис, оправдав его ожидания.

Рысь сел в машину и погрузился в размышления. Когда еще размышлять, как не в салоне автомобиля, который катится в неизвестном направлении? Странно все в жизни. Сегодня думаешь одно, под напором обстоятельств – другое. Понимание ситуации и самого себя очень хитро устроено. Лицемерие это или способность приспосабливаться? Беспринципность или гибкость? Всю жизнь рос без отца, страдал, что его не приняли. Жалел об упущенных с ним годах. Что не было у них совместных игр, увлечений. Не делили они первые успехи и первые провалы. Последние провалы тоже не делили. Не обсуждали ссоры с друзьями, «двойки» в школе, успешную сдачу экзаменов. Ничего этого не было… но не было и другого – грехов, за которые сын мог быть ответственным. Возможно, Рысь-старший сделал давным-давно что-то такое, но это был другой отец, которого он не знал, не видел. Тогда Виктор Олегович не был ему отцом, а был чужим человеком. Своего Андрей обрел недавно. Его отец пил вечерами с его женой травяной чай, кормил его собаку, страдал повышенным давлением и болями в спине, несмотря на внешнюю несгибаемость. Он тот, кто уже переписал на сына все свое имущество и передал практически все дела. Отец отлично умел управлять и делами, и людьми, однако под напором старости ему этого уже не хотелось делать.

Тишина в салоне начала приобретать осязаемо душную тяжесть, и Андрей не выдержал:

– Если все подтвердится, что ты будешь делать?

– Давай повременим с выводами.

– Ты же знаешь, уже через час все может измениться. Давай поговорим, пока мы можем это сделать.

Андрей прекрасно осознавал, что, возможно, он не потеряет свою жизнь, не потеряет отца, но друга он точно потеряет. Двух.

Янис помолчал, но в этом молчании чувствовалось прямо-таки грозовое напряжение.

– Не хочу, чтобы все оказалось правдой, но отступить не могу, – переступив через себя, все-таки ответил он. – А что подсказывает твой внутренний голос? Что думаешь?

– Думаю о том, что с женой не поговорил нормально. Несколько раз сегодня звонила по каким-то пустякам, а мне все некогда было ее выслушать… – Тоскливый холод в левой половине груди, который все время тянул его к Женьке, теперь распространился на все тело.