Я знаю, что он ее не любит, потому что у влюбленной женщины горели бы даже такие тусклые глаза. А у Валерии только красные запухшие веки, как будто и для нее прошлая ночь была не самой лучшей в жизни.

— Что? - делаю вид, что не понимаю причины ее реакции.

— Это… ты в порядке?

— Ты ведь не об этом приехала поговорить?

Она мотает головой, явно растерянная.

Я предлагаю ей идти за мной, и через черный ход завожу ее внутрь, в наполовину освещенный узкий коридор, куда за нами еле-еле следом протискиваются и ее охранник, и Вадим.

— Девочкам нужно поговорить, - останавливаю обоих рядом с дверью, за которой начинается коридор с гримерками. Эта парочка мордовороте будет привлекать слишком много ненужного внимания.

Ее охранник упрямо мотает головой.

— Я ее не съем, - предупреждаю еще раз, а когда он снова не реагирует, просто останавливаюсь. - Мне в жизни хватает проблем, кроме тех, которые начнутся, если все мои языкатые коллеги увидят эту свадебную процессию. Так что либо Валерия становится взрослой и самостоятельной, либо до свидания.

Она отводит охранника в сторону и судя по их перепалке громким шепотом, чуть ли не первый раз в жизни оказывает сопротивление. Наверное, я зря так. Если бы что-то подобное было раньше и на месте Вадима был кто-то менее сговорчивый, я бы тоже не смогла отделаться от «эскорта». Но Валерия каким-то образом уговаривает его подождать снаружи, и до моей гримерки мы идем уже только вдвоем.

Заходим внутрь. Я предлагаю запереть дверь изнутри, если она не хочет, чтобы нас постоянно прерывали. После короткого колебания, она проворачивает защелку, осматривается, но так и не решается сесть ни на диван, ни на стул. Просто становится возле окна и выглядывает наружу.

— Полагаю, ты приехала не за тем, чтобы полюбоваться видом из окна, - говорю я и, наконец, откидываю капюшон.

Она заметно бледнеет.

— Прости, что я а ля натюрель - не ждала гостей.

— Это… сделал твой муж? - спрашивает она, сглатывая. Потом дрожащими руками лезет в сумку, достает оттуда пачку салфеток и зачем-то протягивает их мне.

— Это моя лестница, - холодно смотрю на салфетки и, немного поборовшись с собой, сую ладони в глубокие карманы толстовки. - Регулярно ставит мне подножки.

Валерия прячет салфетки обратно, и только после этого я замечаю, что ее лицо изменилось и как будто даже подсветилось изнутри боевым духом. Вот и отлично. Разговаривать с ней по душам как будто мы вдруг с непонятного перепуга стали подружками, я не хочу и не считаю нужным. Это в конце концов вообще нелепо.

— Максим поделился со мной… историей вашего прошлого, - наконец говорит она.