Я отмахнулась:

– Все в порядке. Я просто имею в виду, что сначала должна решить, каким будет мой следующий шаг. Думаю, мне нужно наконец поговорить с родителями и рассказать им, что случилось. Пока они не прочтут об этом в желтой прессе.

И вновь Скотт и Эзра переглянулись. Теперь это выглядело почти подозрительно. Я переводила вопросительный взгляд с одного на другого.

– Хорошо, что ты начнешь с этого, – замешкавшись, сказал брат и прочистил горло. А когда опять посмотрел на меня, в глаза тут же бросилось виноватое выражение его лица.

Я указала на него ложкой:

– Что ты натворил?

– Ну, вчера вечером вроде как звонила мама.

Я зажмурилась.

– И вроде как она спросила, не слышал ли я что-нибудь от тебя. Потому что одна подруга прислала ей статью. И она не знает, что теперь делать.

У меня в горле образовался огромный комок.

Черт. Черт, черт. Черт! Так родители ни в коем случае не должны были об этом узнать.

– Что ты ответил? – прошептала я.

Эзра облокотился обеими руками на стол:

– Я сказал им ничего не читать, пока ты сама с ними не поговоришь.

Внезапно у меня появилось ощущение, что каша вот-вот выйдет наружу, и я прижала руку к животу. И в то же время я понимала, что задолжала объяснение родителям. А точнее, очень давно задолжала. Чувство вины чуть не задушило меня, когда мы приезжали домой на мамин день рождения. Но тогда счастье с Блейком отодвинуло все на задний план.

Я ненавидела себя за то, что так долго врала родителям. И если быть предельно откровенной с самой собой, знала, что сейчас нуждаюсь в них. Я достигла настоящего дна, и одной, без их помощи, мне никогда оттуда не выбраться.

Эзра прав. Я должна поговорить с родителями.

– Я ей позвоню.

Брат медленно кивнул: