Но раскрывать эту тайну рано. Пусть сначала Тимур оформит все необходимые документы, официально восстановит отцовство, чтобы никто ему не помешал. Мало ли что взбредет в голову ушлой Меркуновой, когда она узнает, чья кровь на самом деле течет в венах «подкидыша».

– Как не принял Игорь? – парирую я, переводя тему. – Не пытайтесь манипулировать мной при помощи ребенка. Владик не его сын, тест ДНК это подтвердил.

– Я знаю, – откликается незамедлительно. – А также знаю, что Владик и не твой. Он чужой для вас обоих.

Приговор, которого я так боялась, бьет набатом. Но вместо паники пробуждает протест.

– Чушь, Владик мой сын, – произношу твердо. Вспоминаю, как часто повторял это Тимур. Почти верю ему. Он и сейчас незримо поддерживает меня.

– Нет, – свекровь беспощадно отрезает последнюю нить. – Я ведь договаривалась о вашем ЭКО более четырех лет назад. Именно я общалась с врачами, была в курсе всех подробностей и видела анализы. Я предполагала, что Игорь может быть бесплодным, ведь, к сожалению… он тяжело переболел в детстве. Но Городецкий до последнего уверял, что нужно попробовать ЭКО со здоровой женщиной. Убеждал меня, что шансы есть…

– И ради Игоря я прошла все процедуры, – напоминаю ей.

– Толку? – окидывает меня разочарованным взглядом. – Ты недостаточно старалась. Не смогла ты, Ева, принять собственного мужа. При первой попытке ни одна твоя клетка не оплодотворилась. Все в утиль.

– Что? – голос срывается в сиплый шепот. – Все? А как же криопротокол? Что мы тогда «замораживали»?

– Ничего. Я не хотела, чтобы Игорь знал о своей… неполноценности, – говорит тише. – Никто не должен был догадаться. Поэтому я тайно поговорила с доктором. Городецкий оказался понимающим мужчиной… – хитро улыбается. Видимо, с ним она тоже пустила в ход свои женские чары. – Он согласился подсадить тебе донорский эмбрион.

Последняя надежда сгорает и осыпается пеплом. Вместе со мной.

Нет вариантов. Чуда не произойдет.

– Зачем так радикально? Я ведь совершенно здорова и вполне могла сама...

– Вот ты какая, да? – зыркает на меня с ненавистью, которой я не заслужила. – Значит, мой сын должен мучиться, воспитывая чужого ребенка? А ты опять в дамках? Нет уж. Да и времени на еще один протокол не было. Игорь начал нервничать. Так что нашли для тебя подходящий эмбрион, который как раз должны были утилизировать, – победно щелкает пальцами перед моим носом. – То, что нужно для такой, как ты. Ребенок со свалки.

– Не смейте так говорить о моем сыне! – шиплю яростно, и она импульсивно отшатывается.

Мой! И только! Загрызу за него!