В момент, когда худшие опасения подтвердились, я умираю и возрождаюсь, как Феникс из пепла. Я нужна моему малышу, а остальное неважно.

– Что с ним делать дальше – решайте с Игорем, – не сдается Меркунова, но от страха заметно теряет прежний запал. – Захотите оставить, пожалуйста. А если Игорек не сможет его воспитывать, сдадите в детдом.

– Как у вас все легко, – шокировано выдыхаю.

Говорит так, будто он игрушка. Надоест – выбросишь и купишь другую. Вот только «другой» у бесплодного Игоря никогда не будет.

– Не люблю усложнять, – чеканит свекровь.

Не верю, что столько лет жила под одной крышей с такими жестокими людьми. Была частью их гнилой семейки. Теряла время. Теряла себя. Но… благодаря чужим козням обрела сына. Пусть неродного, но моего! Единственного ребенка.

– Один вопрос… Игорь знал? – не узнаю свой голос. Он пропитан сталью. – Когда прогонял меня, когда блокировал карты, когда изображал обманутого мужа… Он знал правду?

– Нет, конечно. Это бы убило его, – качает головой Меркунова, и ее глазах впервые за все время вспыхивает нечто, похожее на материнскую любовь. – Игорек должен был верить, что у него растет настоящий наследник. Я до последнего не хотела рассказывать ему, что произошло. Поддерживала его версию о том, что ты изменила ему. Но он начал копать под клинику, выяснять, как вышло, что сын не от него, и...

– И тогда вы, наконец, сказали Игорю о его диагнозе? И о том, что я не виновата?

– Да, мне пришлось признаться. Так что теперь ему нужна ты, Ева, чтобы справиться с горем. Только ты сможешь успокоить его. У тебя всегда получалось.

– Поздно. Я не вернусь, – собираюсь уйти, но в коридоре свекровь догоняет меня и хватает за запястье.

– Я тебя никогда ни о чем не просила, – цедит со злостью и отчаяньем. – А теперь умолять готова. Ты нужна ему.

– Отпусти ее. Пусть идет, – знакомый голос бывшего мужа сейчас бьет молотом по нервным окончаниям.

Вырываю руку и поворачиваюсь на звук, лицом к лицу сталкиваясь с Игорем. Но он тут же отступает, освобождая мне путь.

– Я подписал все бумаги, которые прислал мне Воскресенский. Документы о разводе тебе передадут завтра, – сообщает холодно и бесстрастно. – Прощай, – кивает. – И прости, если сможешь, – добавляет чуть слышно. – Поехали, Елена Евгеньевна, – по-деловому обращается к матери. Возводит невидимую стену между ними.

Она пытается поспорить, но к Игорю подбегает Света, суетливо крутится вокруг него, ревниво косится на меня. И получает презрительные взгляды Меркуновой. Не понимает, куда ввязывается…

– А что здесь, собственно, происходит? – суровый, грозный баритон заставляет меня улыбнуться.