— Я так счастлива, что вы вернулись.

Папа тоже обнял меня и поцеловал в лоб.

— Как дела у всех?

— Дети развешивают рождественские украшения, а Данте сидит в своем кабинете.

Папа кивнул с торжественным выражением лица.

— Мама, ты можешь помочь Леонасу и Анне? Нам с папой и Данте нужно поговорить.

Мама кивнула и поспешила в гостиную.

Папа внимательно посмотрел мне в лицо.

— Он очень доверяет тебе. И он абсолютно прав. Ты умна и рассудительна.

— Я не стану Консильери, — твердо сказала я, удивив себя, но не папу.

Время от времени я фантазировала об этой должности, но после всего, что случилось с Каморрой, я поняла, что не хочу участвовать в подобных решениях. Не хотела нести ответственность за пытки подростков, за все другие ужасные вещи, происходящие на этой войне. Я бы все равно высказала Данте свое мнение, если бы он попросил об этом, и даже если бы не попросил, но на это все.

Папа молча кивнул.

— Это к лучшему, Вэл. В любом случае, сейчас не самое лучшее время для таких перемен, и я бы не хотел, чтобы ты участвовала во всем, что мы делаем. Женщины должны быть защищены. Чем больше ты будешь вовлечена, тем больше ты становишься мишенью для наших врагов.

Фина не была вовлечена в дела и все же подверглась нападению, но в конечном счете я согласилась с отцом.

— Я думаю, это означает, что тебе придется жить вечно, чтобы ты мог давать советы Данте.

Папа рассмеялся.

— Эта отвратительная диета с низким содержанием углеводов и белым мясом, которым меня мучает твоя мать, должна быть чем-то полезна, — он сделал паузу. — Я все еще хочу увидеть, как вырастет мой третий внук, или вы с Данте уже сдались?

Я прикусила губу. Мы уже давно не обсуждали этот вопрос, но и контрацептивами тоже не пользовались.

— Нет, но, возможно, этому не суждено случиться.

Печаль звенела в моем голосе, выдавая мое неприятие этого вопроса.