Грязь прилипла к моим мыслям, как жвачка. Он говорил так быстро, что я ничего не поняла.

Доктор поправил очки и внимательно посмотрел на меня.

— Mozhesh’ skazat’ svoye imya, dorogoya?[15]

Мне показалось, что я услышала «imya»[16].

Он спрашивал мое имя? Я не была уверена, поэтому только моргнула.

Он озабоченно нахмурился.

— Ty dolzhen byl otvezti yeye v bol’nitsu.[17]

Я узнала только bol’nitsu. Однако поняла, что его слова предназначались не мне, а единственному мужчине в комнате. Тот, что был построен как кирпичная стена, такой неудобный, как, если столкнуться с ним.

На первый взгляд он выглядел как джентльмен, будто находился в зале заседаний совета директоров и смотрел на мир сквозь стекло от пола до потолка. Хотя, если смотреть на него дольше, чем следовало бы, все в нем — то, как он прислонился к столу, скрестив руки на груди; то, как тени боролись в его глазах; как черные чернила украшали его пальцы — противостояло этому. Мощное, возможно даже опасное лезвие лежало в расслабленном положении его плеч.

Он был воплощением войны, одетый в дорогой черный костюм, без галстука и пиджака. Я знала, что сейчас на мне его одежда.

Как будто почувствовав мой взгляд, мужчина поймал его. Желание отвернуться было настолько сильным, что у меня зачесалась кожа. Он ожидал этого от меня. Хотя что-то чуждое и проницательное заставляло меня упорствовать. Поддерживать с ним зрительный контакт было похоже на смертельную игру. Как Русская рулетка. Револьвер и одна пуля. Одно неверное моргание, и я была бы мертва. Но это также вызвало шепот адреналина, такой же теплый, как половина бутылки UV Blue и солнце Майами.

— Poprobuy po-angliyski[18]}, — сказал он, глядя мне прямо в глаза.

Доктор нахмурился.

— Мой английский не очень хорош.