Поэтому я заставила это чувство остаться внутри, где оно должно было быть, а не на открытом месте.

— Перестань! — взвизгнула девочка сквозь мучительный смех.

Ронан пощекотал ей ступни. Понюхал их и сделал вид, что они плохо пахнут, сморщив нос. Она едва могла дышать от смеха.

Я никогда особо не задумывалась о детях, но вид дяди и племянницы наполнил грудь тёплым желанием. Хотя чувство исчезло, когда я вспомнила, что этот счастливый момент когда-нибудь станет просто воспоминанием, и любые дети, которые у меня будут, никогда не будут от Ронана.

Когда пытка щекоткой прекратилась, девочка перевела дыхание и повернулась ко мне. И снова ее темные глаза наполнились осуждением. И, возможно, немного ревностью.

— Dyadya[119], если она не Сатана, то кто?

Ронан бросил на меня взгляд с намеком на веселье в глазах.

— Она моя горничная.

Я с улыбкой покачала головой.

Девочка нахмурилась.

— Почему она в постели?

— Она пытается застелить постель, но я отказываюсь вылезать, а она слишком слаба, чтобы сдвинуть меня с места.

Она хихикнула, глядя на дядю.

— Ты ленивый.

— Лениво красивый. — он подмигнул ей.

Девочка повернулась ко мне и объявила:

— Папа может подвинуть его… — подумав, она поджала губы. — Не бери в голову.

— Почему не брать в голову? — с юмором спросил Ронан. — Это как-то связано с его телефоном в твоей руке?