Но с каждой последующей минутой это убеждение гаснет.

– Перейдем к реквизиту, – мрачно проговаривает Людмила Владимировна, бросая мне комплект кружевного белья. – Надень это.

Пока я покорно выполняю этот приказ, достает из саквояжа… три использованных презерватива. Откуда я знаю, что они были в употреблении? Во всех трех чье-то семя. И моя несостоявшаяся свекровь держит их, совершенно не брезгуя. Раскладывает их методично, хладнокровно создавая нужную ей картинку. Один опускает на тумбу у кровати, второй – на пол, третий – на одеяло, рядом с моим бедром.

«Какое свинство!» – хочется заорать мне.

Но я еще помню, как тот психопат в порту хотел резать меня, словно ту же свинью. А потому только крепко-крепко зажмуриваюсь и дополнительно ладонями лицо закрываю.

«Я сойду с ума… Я точно сойду с ума!» – пульсирует в моей голове.

– Опусти руки. Дай мне тебя сфотографировать, – рассекает тот же резкий безэмоциональный голос.

Я повинуюсь. Вижу, как на меня направляют камеру знакомого мне телефона – это смартфон Лаврентия. От первой вспышки морщусь. Со второй начинаю непрерывно трястись.

– Вот и все. Фотографии и адрес этой конуры отправлены, получены и прочитаны. Скоро Саша будет здесь. Помни, о чем мы договорились. Не думай, что после моего ухода опасность для тебя и твоей родни минует, – размазывает последние надежды. И я снова начинаю плакать. – Станешь оправдываться перед Сашей или, не приведи Господь, расскажешь что-то о нашей сделке, окажешься здесь снова. И уже без права выбора, – бьет словами, как профессиональный боксер. Каждый удар – нокаут. – Мой сын не сможет тебя защитить. А уж твоих маленьких сестренок и подавно. Нет у него такой власти пока. В этом городе главная я, понимаешь? Даже то, что не столь очевидно, у меня на контроле. Так что приводи себя в порядок. И будь умницей.

Когда она уходит, я даю волю крику охватывающего меня сумасшествия. Луплю кулаками по постели и ору так, что у самой уши закладывает. На всю эту квартиру от боли разрываюсь. Мелькает мысль наплевать на угрозы, ведь мне и без насилия, скорее всего, не выжить. Но есть же они… Мои сестры.

В приступе безумия толком думать не могу. Страх и боль – все, что я чувствую. Разум в отключке. А потому, когда возможность издавать звуки иссякает, я просто поднимаюсь и, пошатываясь, бреду в ванную. Умываюсь, споласкиваю рот и прямо из-под крана утоляю жажду. Горло так жжет, что из глаз снова слезы брызгают. На этот раз беззвучные.

Спазм, и меня рвет желчью. Выворачивает наизнанку. Судорогами все тело идет. На колени падаю. Задыхаясь, ползу по грязному кафелю. Кажется, там и останусь… Но у меня нет на это права. В какой-то злой решительности поднимаюсь и снова привожу себя в порядок.