Он коротко кивнул.

– Действительно, именно это мы и обсуждали.

Он что, приглашает ее принять участие? А важно ли это?

– В таком случае, я уверена, что вы будете не против, если я к вам присоединюсь.

Мать чуть удар не хватил.

– Ты не можешь этого сделать! Такой разговор не для женщин!

– Девочка, – предостерегающе произнес отец со своего места за столом.

Не отводя глаз от герцога, Фелисити сказала:

– Я все же думаю, он должен быть для женщин, поскольку основная цель этого разговора – установить цену на одну из них, разве нет?

– Смотри мне, Фелисити, – предупредил отец, и ей вдруг пришло в голову, что прежде это холодное, бесстрастное предупреждение ее бы остановило. Она все бы сделала, чтобы соблюсти приличия. Чтобы не утратить ярлык хорошей, послушной дочери человека, который никогда не обращал на нее особого внимания. Даже когда она оказалась его единственной надеждой на спасение.

Но внезапно она поняла, что в данную минуту приличия ее мало волнуют. Более того, она больше не собирается позволять родным принимать решения о ее будущем. Только не сейчас, когда она стала их единственным козырем.

Однако герцог избавил ее от необходимости говорить все это вслух. Он произнес:

– Разумеется, вы можете остаться. – И таким образом принял решение за всех.

Он снова отвернулся к окну, а Фелисити заметила, что его волосы сияют золотом, словно у него тут имеется личный источник света.

Вероятно, любая другая женщина сочла бы его необыкновенно красивым. Чуть раньше и она так думала, верно? Разве не было такого времени, когда она объявляла его самым красивым мужчиной из всех, когда-либо ею виденных? Конечно, это было враньем. Сказанным другому, куда более красивому мужчине.

Мужчине, который не должен быть таким красивым, но на самом деле он невозможный красавчик, и ей хочется шипеть и фыркать, так он ее раздражает.

– На чем вы остановились?

– Обсуждали условия нашего брака.

Она кивнула.

– Без меня.