– Нет, – шепнула она. – Ты не понял. Я не хочу идти внутрь… – Она погладила его по коротко стриженным волосам, наслаждаясь тем, как они щекочут ей ладонь. – Потому что хочу остаться здесь. – Ее пальцы затеребили его ухо, и ей понравилось, как он подставил голову под ее прикосновение, словно не мог перед ней устоять. Господь свидетель, она-то перед ним устоять не могла. – В твоем мире, – прошептала она. – В темноте. Под звездами.

Он неподвижно постоял еще несколько секунд, и только жилка, дергающаяся у него на щеке, давала понять, что он ее слышал. Затем спустился с гребня на плоскую крышу ниже, только теперь поставил Фелисити на ноги и отступил назад, сдернув с себя пальто и разложив его у своих ног.

Сделав это, он протянул свою сильную руку к ней ладонью вверх. Приглашение, которое невозможно не принять.

Фелисити тут же шагнула с черепицы крыши в его ждущие объятия, он снова подхватил ее на руки и уложил на мягкое шерстяное пальто, окутавшее ее его теплом и его запахом. Затем лег на нее сверху, прильнул губами ко рту и начал медленно лишать ее рассудка и одежды.

– В ту первую ночь на балконе, во время бала у Марвика… – Он снял с нее накидку. – Было слишком темно, чтобы разглядеть цвет твоего платья… – Он прильнул губами к нежной коже под подбородком. – И я представил себе, что ты закутана в лунный свет.

Она гладила его по голове.

– Ты заставляешь меня поверить в такую возможность.

– Возможно все, – пообещал он, снова завладев ее губами.

Между долгими, томительными поцелуями Дьявол развязал ленты на ее лифе, раздвинул ткань и обнажил корсет с вздымающимися над ним грудями. Оторвался от ее губ, провел языком по жилкам шеи, прикусил плечо. Она ахнула от удивления и удовольствия.

– Нравится? – негромко спросил он, уткнувшись носом ей в плечо.

– Да, – сказала Фелисити, обхватив пальцами его затылок и удерживая его так.

Затем он поколдовал над корсетом, и ее груди вырвались на свободу, в ночь, и холодный воздух овеял кожу. Она снова ахнула, а он негромко рассмеялся ей в плечо, лаская напрягшиеся соски, затем поднял голову и одно мгновенье пылающим взглядом смотрел ей в глаза, затем перевел его ниже. Губы его сделались мягче, когда он завладел ее ртом, а она изогнулась под ним, требуя больше внимания. Больше его прикосновений.

Больше его самого.

И он дал ей это, опустил голову, обвел языком один торчащий сосок, затем сомкнул на нем губы и нежно пососал. Он сосал твердеющий сосок до тех пор, пока она не закричала вслух, впиваясь пальцами в его безупречный затылок, удерживая его на месте, словно никогда больше не собиралась отпускать.