Он что-то согласно проворчал, скатился с нее, поднялся на ноги и стянул с себя рубашку. За ней последовали сапоги и брюки. Его движения казались совершенно естественными, словно он чувствовал себя в своем теле невероятно комфортно. Да и как могло быть иначе? Оно само совершенство. Она могла бы часами им любоваться.

Когда он остался совершенно обнаженным и собрался снова лечь рядом, Фелисити подняла руку.

– Погоди!

Он замер, глядя на нее голодными, пылающими глазами.

– Что такое?

Она села, закутавшись в пальто.

– Я хочу посмотреть.

Эти слова его преобразили. Он наклонил голову. Провел рукой по коротко остриженным волосам, и это движение ярко продемонстрировало совершенство его рук и плечей. У Фелисити пересохло во рту, когда он провел рукой по шее, затем скользнул по груди, слегка ее потер и опустил руку вниз.

– Смотри, сколько угодно, моя госпожа.

Она вальяжно повела рукой, как королева, приказывающая повернуться, и он чудесным образом повиновался. Затем усмехнулся и вернулся в первоначальное положение.

– Ты уже решила, что со мной делать?

Ее дразнило воспоминание о той первой ночи в его спальне. «Я никогда толком не понимала, что нужно делать с чрезмерно безупречными мужчинами».

Она посмотрела ему в глаза.

– Я все еще не знаю, что делают обычно, но кажется, не прочь выяснить.

Он приподнял бровь.

– Очень рад это слышать.

Боже милостивый! Он великолепен – лунный свет подчеркивает белизну его кожи и подсвечивает волосы у него на груди. Лепка мышц, узкие бедра, восхитительный изгиб спины, мощные жилы ног. А между ними напряженное естество во всю свою длину, твердое, прекрасное, пульсирующее.

– Когда я увидела тебя в ванне… внизу… – начала она, не в силах оторвать взгляд от его паха. – Я хотела посмотреть на тебя… изо всех сил сдерживалась, чтобы не присесть на край ванны и не посмотреть…

– Черт, Фелисити, – простонал он.

Услышав его стон, она перевела взгляд на его лицо.