И это все, что у них есть.

А завтра он исчезнет.

Фелисити снова подалась бедрами ему навстречу, наслаждаясь тем, как его естество прикасается к ее влажным складочкам, скользким, гладким, горячим, как солнце. Ее крику удовольствия вторил его стон, но он тут же отодвинулся и спустился ниже.

– Хочешь кончить еще раз, любовь моя?

Что он делает?

– Погоди! – воскликнула она.

Его губы были уже на ее животе. Фелисити попыталась сесть.

– Погоди, Девон.

Он потерся грубой щетиной о ее кожу.

– Я все сделаю сам. Ложись. Сегодня ночью я хочу попробовать твое наслаждение на вкус еще дюжину раз. Сотню.

Но не так, как этого хочет она. Не всем собой.

– Погоди, – повторила она, на этот раз согнув колено и отталкивая его, пытаясь сесть. – Нет.

Он прекратил мгновенно, отодвинувшись назад и положив ей на бедро влажную руку.

– Что такое?

– Этого я не хочу.

Большим пальцем он погладил ее теплое, мягкое бедро, и у Фелисити снова перехватило дыхание. А затем ее окатило теплой волной, когда он спросил, тихо и мрачно:

– Не хочешь?

Конечно, она хочет. Господи боже, этот мужчина великолепен!

– Я имею в виду, не хочу одна. Хочу с тобой. Хочу, чтобы мы… – Она поколебалась, а затем как с обрыва спрыгнула: – Слились воедино.

Он мгновенно отпустил ее.