– Да, – прошептала она.

– Ты хотела замужества, мужчину, любовь, страсть, жизнь, весь мир.

Она обдумала его слова, точно описывающие то, чего она хочет. Но только не Мейфэр. Больше не Мейфэр. Здесь. Сейчас. Ковент-Гарден. С его королем.

Больше, чем она может иметь. Всегда больше.

– Сказать тебе кое-что правдивое?

Он длинно, с силой выдохнул ее имя как молитву.

– Нет.

– Что ж, я все равно скажу, учитывая, что уже рассказала тебе самое худшее, – проговорила она, не в силах сдержать поток слов. – Я ненавижу чай. Хочу пить бурбон. Такой, какой ты, хоть и не признаешься, контрабандой привозишь из Америки со всем этим льдом. Я хочу заниматься с тобой любовью в ледовом хранилище и купаться в твоей огромной ванне. И чтобы ты на это смотрел. Хочу носить штаны, как Ник, и узнать каждый дюйм в Ковент-Гардене. Хочу стоять рядом с тобой тут, на этой крыше, и там, на улице внизу, хочу, чтобы ты научил меня орудовать клинком из трости так же хорошо, как я орудую отмычкой. – Она помолчала, наслаждаясь ошеломленным выражением его лица. – Но больше всего этого… я хочу тебя.

– Этот мир порочен, Фелисити, и я в нем самый главный грешник.

Она покачала головой.

– Нет. Этот мир просто заперт от других. И ты в нем заперт. Как что-то особенно драгоценное. – Она поймала его взгляд и не отвела глаз. – И я хочу попасть в него. Сегодня ночью.

Навсегда.

– Это кончится твоим бесчестьем, другого пути нет.

– Я уже обесчещена.

Он покачал головой.

– Не в том смысле, в каком это имеет значение.

Она подумала, что это аргумент скорее семантический. А затем, как обещание, прорвалось воспоминание, дикое и безумное, в точности какой была она, когда поняла это.

– Знаешь, я никогда не завоюю герцога. Оглашение состоялось, да и объявление подано, но даже если я за него выйду, все равно его не завоюю. Я его не хочу. И он меня не хочет. Никакой страсти. Никакой цели.

– Для него это неважно, – сказал Дьявол. – Он ничего не знает о страсти.

– Зато ты знаешь, – отозвалась она.