«Чего его сюда принесло? – гадала Скарлетт. – Он же ни одного слова не сказал серьезно».

– Мне крайне неприятно беспокоить вас в такой момент, но у меня есть дело, не терпящее отлагательства. О нем мы говорили с мистером Кеннеди…

– Я не знала, что у вас с мистером Кеннеди есть дела, – заметила Питти, недовольная тем, что какой-то вид деятельности Фрэнка остался ей неведом.

– Мистера Кеннеди отличал весьма широкий круг интересов, – уважительно сказал Ретт. – Не пройти ли нам в гостиную?

– Нет! – воскликнула Скарлетт, бросая взгляд на закрытые двери, как будто там все еще стоял гроб. Она зареклась входить в эту комнату.

Питти, кажется впервые в жизни, поняла намек и не слишком любезно промолвила:

– Проходите в библиотеку. Ну а я… я поднимусь наверх за штопкой. Целую неделю ничего не чинила. Мне кажется…

Она стала подниматься по лестнице – воплощенное неодобрение, до которого, однако, не было дела ни Скарлетт, ни Ретту. Он посторонился, пропуская ее в библиотеку.

– Что у вас с Фрэнком было общего? – резко спросила Скарлетт.

Он подошел ближе и прошептал:

– Ничего. Просто надо было избавиться от мисс Питти. – Он помолчал и, нагнувшись к ней, продолжал: – Скарлетт, это никуда не годится.

– Что?

– Одеколон.

– Я определенно вас не понимаю.

– Нет, вы определенно понимаете. Вы стали много пить.

– И что из того? Вас это не касается!

– Вы – сама учтивость даже в скорби. Не пейте в одиночку, Скарлетт. Люди все равно узнают, и вашей репутации конец. Да и вообще это никуда не годится – пить в одиночку. Так в чем же дело, милая?

Он подвел ее к дивану розового дерева, она молча села.

– Я закрою двери?

Скарлетт знала, что, увидев закрытые двери, Мамми поднимет скандал и потом целыми днями будет читать ей нотации, но было бы куда хуже, если бы она услышала их разговор о выпивке, особенно в свете пропавшей бутылки. Скарлетт кивнула, и Ретт сдвинул вместе раздвижные двери. Когда он вернулся и сел рядом с ней, внимательно изучая черными глазами лицо, все вдруг переменилось: гроб с телом исчез из ее сознания, затопленный жизненной силой, которую он излучал, и комната снова показалась приятной и родной, а лампы засветились теплым розоватым светом.