Ну почему никто не утешит меня, размышляла Скарлетт, не развеет все мои страхи, не объяснит, откуда они у меня, эти непонятные страхи, от которых становится холодно на сердце? Вот если бы Эшли… но при этой мысли Скарлетт пришла в ужас! Она ведь чуть не убила и Эшли. И если бы Эшли узнал, как она лгала Фрэнку, чтобы заполучить его, и как низко она вела себя с Фрэнком, то сразу же разлюбил бы ее. Эшли всегда был таким честным и правдивым, таким добрым и видел так ясно, так далеко. Если он узнает всю правду о них с Фрэнком, то, конечно, поймет ее, поймет даже слишком хорошо! И уже больше никогда не будет ее любить. Значит, он ни за что не должен узнать правду, потому что должен продолжать любить ее. Как она будет жить, если иссякнет этот тайный источник ее силы – его любовь? Но как было бы хорошо положить голову ему на плечо и выплакать свое горе, облегчить душу!

В объятом мертвящей тишиной доме сидеть одной стало невыносимо. Скарлетт осторожно поднялась, прикрыла дверь и принялась рыться в нижнем ящике комода, где лежало ее нижнее белье. Вытащив припрятанное там «обморочное средство» тети Питти, она поднесла бутылку с бренди к лампе и увидела, что там только половина. Не могла же она столько выпить со вчерашнего дня! Налив изрядную порцию в стакан, Скарлетт залпом его опрокинула. Утром надо будет поставить бутылку в погреб, долив в нее воду. Мамми уже искала ее перед похоронами, когда несущие гроб попросили подкрепиться на дорогу, и на кухне в тот момент между нянюшкой, кухаркой и Питером возникла страшная подозрительность.

Приятная, обжигающая теплота разлилась по всему телу. Ничто не заменит бренди в нужную минуту. Вообще говоря, он хорош почти в любое время и не идет ни в какое сравнение с безвкусным вином. Кто это выдумал, что женщине следует пить вино, а не крепкие напитки? На похоронах миссис Мерривезер и миссис Мид прямо всю ее обнюхали и обменялись торжествующими взглядами. Старые ведьмы!

Она налила себе еще. Сегодня вечером можно немножко захмелеть; все равно скоро ложиться спать, а перед тем, как Мамми придет раздевать ее, она надушится одеколоном. Жалко, что нельзя напиться до потери сознания, как отец, когда он возвращался из зала суда. Может, тогда она забудет мертвое лицо Фрэнка, обвиняющее ее в том, она отравила ему жизнь и довела до гибели.

Неужели все в городе будут считать, что она убила своего мужа? Да, люди были холодны с ней на кладбище. Только жены офицеров янки, с которыми она вела дела, сердечно выразили ей свое сочувствие. Впрочем, плевать, что там будут говорить в городе. Это такая ерунда по сравнению с тем, за что ей придется отвечать перед Богом.