– Помнится, в Гарварде у нас был курс «Герои и боги: концептуальное представление образов героев и богов эллинистической цивилизации», который мы для краткости обозвали «Боги для убогих». Так вот, знаешь, какая часть «Илиады» нравится ему больше всего?

– Не знаю, мы с ним «Илиаду» не обсуждали, – буркнула Сэди, унимая нарастающее в ней раздражение.

– Самая последняя наискучнейшая часть! Бла-бла-бла, «так погребали они конеборного Гектора тело»[6]. Гектор не чета Ахиллесу, от Гектора скулы от скуки сворачивает. А Маркс – вылитый Гектор. Не человек, а тоска зеленая.

Маркс, легок на помине, вошел во дворик.

– Об чем речь? – радостно воскликнул он.

– О последней части «Илиады».

– Так это же моя любимая часть!

– Почему она у тебя любимая? – спросила Сэди.

– Потому что она совершенная. «Конеборный Гектор» – как звучит, а? А еще его называют «укротителем коней». По-моему, укрощать коней – достойнейшее занятие. Получается, не обязательно быть богом или королем, чтобы доблестно умереть. Достаточно быть обычным укротителем коней.

– Гектор – один из нас, – очарованно прошептала Сэди.

– Гектор – один из нас, – повторил Маркс.

– Гектор – это Маркс, – съязвил Сэм. – Скука! Давайте напишем «укротитель коней» на его визитке.

Решив отложить путешествие до утра, они остановились на ночлег возле деревушки Сан-Симеон и зарегистрировались в первом попавшемся отеле – развалюхе без кондиционера. Ночь, неожиданно для Центральной Калифорнии, выдалась прохладной и нежной, но даже распахнутые настежь окна не спасали от духоты и затхлости гостиничных номеров.

Наутро Сэм спустился к машине, и его приятели оторопели: Сэм почти под ноль сбрил свои черные кудри.

– Что это на тебя нашло? – захлопал глазами Маркс, осторожно проведя ладонью по еле приметному ежику на голове Сэма.

– Жара, – ответил Сэм.