– В ярость? – удивилась Сэди. – Да я пришла в ужас! Испугалась, что он попросит меня выйти за него замуж!

– Дов – кретин, каких свет не видывал, – неприязненно заметил Маркс, перегнулся с заднего сиденья и крепко сжал руку сидевшей впереди Сэди.

– А вы, ребята, встречаетесь, я угадал? – меланхолично, словно предлагая им остановиться перекусить или интересуясь, не помешает ли им радио, спросил Сэм.

По живописной, растянувшейся вдоль тихоокеанского побережья возвышенности он гнал машину на юг, в расположенную в восьми километрах деревушку Сан-Симеон.

Маркс и Сэди переглянулись. На работе они вели себя крайне осмотрительно и не понимали, каким образом Сэм догадался. Вот уже несколько месяцев Сэди порывалась ему все рассказать, но Маркс ее останавливал.

– Повремени, – убеждал он. – Надо его подготовить, иначе он примет это чересчур близко к сердцу.

– Ерунда. Мы с Сэмом никогда не любили друг друга, не бегали друг к другу на свидания, ничего такого, – возражала Сэди. – А сейчас мы и вовсе чужие люди – скорее коллеги, а не друзья. И ты ему намного ближе, чем я. Как по мне, врать Сэму гораздо хуже.

– Мы не врем. Мы просто не говорим всей правды.

– Так давай скажем.

– Может, уподобимся Дову и сразу пошлем ему приглашение на свадьбу?

– Вообще-то Дов, прежде чем послать мне приглашение, выложил все начистоту по телефону, – улыбнулась Сэди. – И мы с тобой жениться не собираемся.

– Почему нет?

– Наверное, потому, что я не верю в институт брака.

– Сэди, вера тут ни при чем! Верить можно в Бога, Санта-Клауса или в то, что Ли Харви Освальд действовал в одиночку. Но брак – это просто гражданская церемония, по окончании которой тебе выдают официальную бумажку, а затем ты отрываешься с друзьями…

– …От которых мы все скрываем.

– Мы скрываем только от Сэма.

– И тех, кто может сказать Сэму. То есть почти ото всех наших знакомых. И верно ли я понимаю: ты готов жениться на мне, лишь бы ничего не говорить Сэму?

– Ну, я бы не обобщал, – туманно ответил Маркс.

Подобные разговоры они безустанно вели уже несколько месяцев. Сэди не понимала, что творится: все это так не походило на Маркса, честного, прямодушного и открытого Маркса, никогда не делавшего из своей любви тайны. В конце концов она решила, что необычность его поведения вызвана беззаветной (она бы сказала – наивной) преданностью Сэму. Когда-то и она питала к Сэму верноподданнические чувства, пока тот не явил ей свое подлинное лицо.