Сэм зашвырнул голову Итиго в мусорку, выбрался из кабинета и запер дверь. У него не было никакого желания разбираться с разоренным паноптикумом. Возможно, у него пропало всякое желание устраивать паноптикумы в кабинете. На что ему сдались коллекции памятных побрякушек? Кто-то создает игры, а кто-то их продвигает, наживаясь на никому не нужных дешевых безделках.
– Ты в офисе? Как там? Ад и преисподняя?
– Да не сказал бы.
– Опиши мне его.
– Я… да тут и описывать-то особо нечего.
– Не увиливай! Выкладывай без утайки. Не надо меня щадить.
– Офис как офис. Только в моем кабинете хаос, как в первый день творения, так что плакала моя датская копилка с Итиго. М-да… Вдобавок дырка в колонне и пол немного пострадал.
Сэди на секунду затихла.
– Не темни, Сэм. Что значит «пол немного пострадал»?
– Это значит, что на нем пятно крови, и кровь впиталась в бетон.
– Пятно большое?
– Не знаю. Полметра в диаметре или чуть больше.
– То есть пятно – на том самом месте, где Маркс умер, истекая кровью? Я правильно тебя поняла?
– Наверное, да.
На Сэма навалилась смертельная усталость. Въедливый голос в его мозгу свербил, что Маркс умер в больнице спустя два с половиной месяца после того, как его ранили и он упал на пол, истекая кровью, но Сэм слишком вымотался, чтобы опускаться до бессмысленного словопрения с Сэди.