На столе затрезвонил телефон, и Сэм рассеянно, не задумываясь, кто это может быть и есть ли у него право отвечать на адресованные Марксу звонки, поднял трубку.

– Ура! – зазвенел женский голос. – Кто-то ответил! Автоответчик забит под завязку. Я отправила несколько писем на электронную почту Маркса, другой у меня нет, и…

– Мазер слушает. С кем я говорю? – нетерпеливо перебил ее Сэм.

– Мазер? Ух ты, какая честь! Ужасна рада вас слышать!

– С кем я говорю? – повторил Сэм.

– Ой, простите. Меня зовут Шарлотта Уэрт. Мы с мужем общались с Марксом по поводу нашей игры, когда… когда… Одним словом, Маркс заинтересовался и обещал нам сотрудничество. Может, он упоминал о нашей игре? Там про апокалипсис и выживших после него маму и дочку. У матери амнезия, а дочь – малышка возраста Итиго. Вокруг рыщут вампиры, точнее не то чтобы вампиры, это сложно объяснить по телефону…

– Впервые слышу, – сухо оборвал ее Сэм.

– Да-да, я понимаю, вам совершенно не до того, но мы отдали Марксу эскизы наших «Дней бесконечности», так мы назвали игру, оставили их в папке в его кабинете, и нам бы очень хотелось их вернуть, по возможности.

– Ничего об этом не знаю, – раздраженно отозвался Сэм.

– Но если вдруг вы их увидите… Или попросите кого-нибудь их поискать… Они в черной папке с вензелем «АУ». «А» – от имени Адам. Так зовут моего мужа…

– Господи, да вы в своем уме? – застонал Сэм. – Маркс мертв! А у меня нет ни времени, ни желания разыскивать папку вашего мужа или выслушивать славословия вашей дебильной игре!

– Простите, простите, – жалобно всхлипнула Шарлотта, окончательно разъярив и без того взбешенного Сэма. Даже Сэди, доведшая его до белого каления, не плакала. Так какого черта эта незнакомка ревет в три ручья?

– Я понимаю, прекрасно понимаю, что сейчас неподходящее время, но нам нужны эскизы. Прошу вас, будьте добры…

Сэм прервал разговор.

Осенью 1993 года режиссер, ставивший «Макбета» в объединенном драматическом театре Гарварда и Рэдклиффа, решил не выпускать Маркса на сцену в образе привидения Банко. Актеру, исполнявшему роль Макбета, надлежало таращиться на пустой стул, стоявший во главе длинного пиршественного стола, и при появлении призрака, которого мог видеть только Макбет, бомбардировать его сдобными булочками, похищенными накануне вечером из обеденной залы «Адамс Хауса».

– Меня заменили булочками, Сэм! – стенал Маркс. – Какой позор! Какое унижение!

Впрочем, накануне премьеры Маркс приободрился.