Только
— Ты чувствуешь, как сильно твоя киска заглатывает мои пальцы,
Его ритм усиливается.
— Потому что это мой дом, ты — мой дом, и я заставлю тебя признать, что я твой.
Стон — единственный ответ, который я даю. Трудно говорить, когда внутри меня бурлит удовольствие, нарастающее, усиливающееся и разрушающее меня.
— У тебя не будет другого дома, кроме меня, — он сгибает пальцы и делает толчок. — Ты не будешь принадлежать никому, кроме меня, ты поняла?
Мои глаза опускаются, и я отпускаю его, гонясь за оргазмом, за наслаждением, которое может принести только его безжалостность.
— Тебе, блядь, все ясно, Анника? — повторяет он, его лицо в нескольких дюймах от моего, а его пальцы останавливают свой сумасшедший ритм.
Я тяжело дышу, но у меня все еще достаточно мозгов, чтобы пробормотать:
— Этот способ не поможет тебе стать моим домом, Крейтон.
— Неправильный ответ. — Его глаза темнеют и становятся глубокого синего оттенка, такого ужасающего, что я застываю на месте.
Он вытаскивает из меня свои пальцы, и я сопротивляюсь разочарованному звуку, который пытается вырваться наружу.
А потом он толкает меня назад, держа за горло. Мои икры ударяются о край дивана, и я, спотыкаясь, отступаю назад, но прежде чем успеваю удариться о подушку, он подхватывает меня и кружит.
Я вскрикиваю, падая на колени, и моя больная грудь сталкивается с холодной поверхностью кожи. Рука Крейтона лежит на моем затылке, фиксируя меня на месте. Я не вижу его, но чувствую, как его присутствие увеличивается, становясь абсолютно пугающим.
Мое тело замирает, и я не уверена, происходит ли это из-за инстинкта самосохранения или из-за чистого безумного предвкушения.
Затычка толкается, прежде чем он выкручивает ее, заставляя меня издавать резкий стон.
И тут я чувствую, как что-то твердое упирается в мою влагу. Его член. Он смазывает свой член моим возбуждением, и я не знаю, почему меня это так возбуждает. Еще больше соков вытекает из меня, покрывая его и мои внутренние бедра.
Крейтон вводит два пальца в мою заднюю дырочку, заставляя меня выгнуться на диване. Я так растянута, что едва могу дышать и думать.