– Ты так и не объяснила, зачем тебе мои секреты. Если ты собиралась меня шантажировать, то удачи. Мы почти нищие, тебе лучше переключиться на кого-то другого.

Уилла не смеется. Она наклоняется так, что наши колени соприкасаются.

– Я хочу узнать тебя. – Она кладет руку мне на грудь. – Тебя настоящего. Узнать все. И разве у тебя нет тайн, которые ты прячешь так глубоко, что можешь от этого умереть? Что однажды тебя просто разорвет?

Уилла говорит почти с отчаянием, как о чем-то очень важном, и я понимаю: сейчас она говорит о себе.

– А у тебя? – тихонько спрашиваю я.

Вопрос застает Уиллу врасплох, словно она не ожидала, что мы поменяемся местами. Она кусает губы, раздумывая, стоит ли продолжать и что именно говорить. Интересно, что за тайна такая. Ведь Уилла уже столько рассказала…

– Мне кажется… – Она медлит, сомневаясь, и наконец произносит: – Мне казалось, что Мэнди может иметь отношение к смерти Джульетты.

От неожиданности я таращу глаза:

– Правда? Почему? Как?

Уилла поднимает голову:

– Не знаю. Но она ведет себя странно с тех пор, как Джульетта пропала. И я стала думать, что она в этом замешана, а тут Тревор во всем сознался… Но я до сих пор считаю, что Мэнди как-то причастна. Понимаю, это звучит абсурдно, но… – Уилла поднимает глаза, встречаясь со мной взглядом. – Иногда она пугает меня.

Вспоминаю, как вчера Ви вернулась в кафе вместе с Мэнди и Уиллой, проведя с ними день в доме Джульетты. До приезда мамы оставалось не так много времени, и я знал, что она разозлится, если увидит нас вместе. Но мы рискнули. Заказали напитки, сели в дальнем уголке, немного потусовались, а потом Мэнди и Уилла ушли.

Помню, я тогда подумал: вот она – нормальная жизнь. Вот что значит быть обычным подростком с друзьями и подружками и иметь возможность свободно тусить с ними. Я не заметил никакой напряженности между Уиллой и Мэнди. Ви тоже ничего об этом не сказала.

В последний раз я видел их вместе на вчерашней вечеринке в лесу и не обратил внимания, как они вели себя друг с другом. Интересно, может, я и заметил, но не понял, что Уилла держалась от Мэнди подальше…

– Но вы же лучшие подруги, – замечаю я.

Кажется, это задевает Уиллу, как будто я сомневаюсь в правдивости ее слов. Она поднимает бровь:

– А разве Кевин не был твоим лучшим другом? Ты сам сказал.

Резко, но верно.

– Да, точно, – соглашаюсь я. – Извини.

– Значит, ты понимаешь, – отвечает она. – Понимаешь, что значит иметь друга, которого боишься.