– Серьезно? Что за ерунда. Они не могли так подумать…

– У них есть доказательства.

Смех застревает в горле. Вдруг я понимаю, почему у Сэма такой голос. Ему страшно. По-настоящему страшно. И это приводит меня в ужас.

– Погоди. Ты хочешь сказать, что полицейские – и моя лучшая подруга Кец тоже – думают, что ты убил Леонарда Варруса? Прямо в нашем доме?

– Кец – вряд ли, а вот другой детектив – он новенький, детектив Диакос, – похоже, уверен, что я замешан.

Мысли путаются. «Но ты бы никогда…» Я не заканчиваю фразу: просто не могу. Я хотела сказать, что Сэм никогда не сделал бы ничего подобного, никогда не прибегнул бы к насилию – даже против врага. Но так ли это на самом деле?

Он не один год преследовал меня и мою семью. Именно он нарисовал мишени на наших лицах. Он выследил нас в Стиллхаус-Лейке.

Леонард Варрус угрожал нашей семье. Семья для Сэма все, и я не знаю, на что он способен, чтобы защитить нас. Может, и на убийство.

Видимо, Сэм читает мои мысли, потому что произносит:

– Гвен, клянусь, я совершенно ни при чем.

Я ни за что не попросила бы его поклясться, но все равно рада, что он так сказал.

– Знаю.

Мы оба очень долго шли к этому, и нам потребовалось немало усилий, но теперь я люблю Сэма и доверяю ему как никому.

И все же я знаю, что есть какие-то вещи, которые он скрывает от меня. Как и я что-то скрываю от него. Сэм никогда не рассказывал мне, что именно Мэлвин записал в дневнике сестры Сэма, – подробности ее гибели. А я никогда не рассказывала, как близка была к смерти в Мрачном заливе.

И дело не в том, что Сэм не поймет, или осудит, или станет любить меня не так сильно. Просто я должна разобраться в себе и только потом рассказывать кому-то другому.

Сэм судорожно вздыхает, и я понимаю, как ему тяжело и одиноко. Мне нужно быть с ним. Мы должны быть вместе. Как семья.

– Выезжаем сегодня вечером, – я уже все решила. – Будем в Стиллхаус-Лейке к утру.

– Но ты не можешь…

Я свирепею. Не терплю, когда мне указывают, что можно, а что нельзя.

– Разумеется, могу.