– Вы ощущаете свет? – приподнял голову святитель Филарет. – Вы его видите, братья? Мы же молимся вместе! Он исходит оттуда, из-за стены! Видите?
– Что-то есть… – неуверенно согласился Авраамий.
– Так поспешим туда! – Митрополит быстро прошел мимо дворца, остановился возле крепостной стены, тут же обернулся, направился к приречным воротам, в сопровождении заинтригованной толпы пробежал вдоль стены, остановился на углу. – Что за дым? Авраамий, ты видишь дымок под бузиной?
– Э-э-э… Да… – не рискнул противоречить архимандрит.
– Эй, чада! – окликнул митрополит пятерых ковыряющихся во рву рабочих. – Ступайте к бузине и копните под ней землю. Что там есть?
Смерды поднялись к указанному месту, взялись за лопаты…
– Ой, тут что-то прикопано! О боги, да это же гроб!
Толпа угличан, что следила из отдаления, кинулась вперед, отпихнула несчастных работяг, раскидала землю, извлекла продолговатый ящик, вынесла к реке, на свет. Под нажимом десятков ножей в сторону отлетела крышка – и люди громко ахнули в немом изумлении:
– Царевич! Это царевич Дмитрий! Нетленный! Это чудо! А как благоухает, други, вы только понюхайте! Ако цветок! Чудо! Чудо! Царевич! Святой, святой! – Люди вокруг упали на колени, крестясь и вознося небесам искреннюю молитву.
Митрополит Ростовский святитель Филарет тоже перекрестился и тихо, с горечью признал:
– Я буду гореть в аду…
В темном, ночном Успенском соборе оставшийся уже в полном одиночестве святитель продолжал стоять на коленях перед большим позолоченным распятием и молить Господа о прощении, широко крестясь и склоняясь в низких поклонах.
Послышался тихий шорох. Рядом с мужем опустилась на колени инокиня Марфа, осенила себя крестным знамением, поклонилась и тихо сказала:
– Бог простит, он милостив, а раскаяние твое искренне. Ты ничего не хочешь мне рассказать, мой любимый?
– Против тебя я не грешил, матушка, – покачал головой митрополит.