Той ночью мне не спалось. Я ворочалась с боку на бок и постоянно думала, как теперь быть. Чёртово озеро. Чёртов Стивен. Чёртово всё!

Я не понимала, в чём провинилась настолько, чтобы Вик не говорил со мной. Знаете, как это странно: вот вы дружески болтали, переглядывались, улыбались, а потом р-раз! – и всё кончилось. Как отрезало. Он вёл себя как обычно, но не подходил ко мне и больше не разговаривал, и если это дурацкое наказание, то оно было худшим из возможных. Своей вины я не понимала. Я же отказала Стиву.

В такие ночи, как эта, сон не шёл, и я просто лежала в постели, глядя в потолок, крытый досками, и думала, какой странной стала моя жизнь с тех пор, как мы переехали в Скарборо. С этим городом с первого дня было что-то не то, и казалось, он вскрывал во мне такие же странности и ненормальности, о которых я прежде помыслить не могла. Но что страшило меня больше одержимого убийцы, смертей и преследующих мистических событий, так это неизвестность.

Раньше я знала, каким будет моё будущее, хотя и не была от него в восторге. Зато жила спокойно и плыла по течению, по заранее намеченному руслу. Всё встало с ног на голову, когда умер отец. Тогда я поняла, что в реке жизни могут быть волны, подводные камни и опасное течение. Нас с Хэлен бросили в воду, как слепых котят, отобрав и отца, и мать – только его зарыли в землю, а её будто подменили, сделав и без того жёсткий характер вовсе невыносимым. И хотя времена просветления иногда наступали, но они не были глотком свежего воздуха – скорее, от них становилось ещё труднее, потому что тогда наваливались воспоминания счастливого прошлого, невыносимые здесь, в тихом, беспросветном, неясном настоящем.

В домике послышался тихий, почти незаметный скрип деревянной половицы. Я тут же насторожилась, встала на локтях и осмотрелась. В неясной густой темноте едва можно было различить двухъярусные койки вдоль стен. Неполная луна смотрела в окна, бросая на пол длинные кривые тени. Спокойное, ровное дыхание доносилось с каждой постели. Я со вздохом легла на подушку и потёрла кулаком глаза. Сама себя накрутила.

Вдруг кто-то упал на меня сверху – тяжёлый, как камень, и закрыл мне рот ладонью. В темноте было сперва не разобрать, кто это, и я барахталась и билась, пока наконец не ударила коленом – судя по всему, удачно, потому что руку убрали с моего рта. Вмиг набрав воздуха в грудь, хотела прокричать «помогите», но меня резко схватили за горло и сжали его с такой силой, что я захрипела. А потом впечатали в подушку затылком, и из темноты выплыла белая маска, покрытая потускневшими карминовыми полосами. Я не верила своим глазам. Выпучив их, хватала осипшим горлом воздух, понимая, что в лёгких его почти нет.