– Нет, но мне и не сильно интересно.

Она делает шаг вперед, врываясь в мое личное пространство:

– Люси переспала с Рошем и шантажировала его материалами, как бы сказать… – стучит Бекки указательным пальцем по подбородку, – их любовной интрижки!

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– Потому что ты лишь притворяешься овечкой. – Она с силой впечатывает голубой блокнот мне в грудь. – Овечка в волчьей шкурке, и тебе почти удалось обвести меня вокруг пальца.

– Я…

Она морщит в отвращении нос и цедит сквозь зубы:

– Ты ведешь себя так же, как Люси. Твой следующий шаг – это раздвинуть ноги перед Рошем… а там, глядишь, может, и церковная башня приглянется.

Я каменею:

– Отойди от меня.

Ноль эмоций. Ноль страха. Ноль желания что-либо доказывать и как-то оправдываться.

– Как скажешь. – Она закатывает глаза, вот только в ней нет той спеси, что была секунду назад. – Мне все равно нужно идти.

– Спасибо за тетради. – Я провожаю ее взглядом.

Ребекка что-то мычит под нос и исчезает в парадных дверях здания. Я остаюсь одна с двумя тетрадями в руках и безумным ворохом мыслей от новой порции информации.

– Это не обязательно должна быть правда, – одергиваю я себя.

Слухи в этой академии порой бывают фантастическими и далекими от реальности. Например, судя по последним сплетням, я в отношениях с тремя парнями из высшего общества…

Уже у выхода меня окликают:

– Мадемуазель Ламботт!

Профессор Рош выходит из лекционной аудитории. Он выглядит уставшим. Огромные синяки залегли под глазами, морщины сильнее выступают на все еще молодом лице.

– Хотел похвалить вас за работу. – Он улыбается, но сейчас его улыбка не гипнотизирует меня, как в первый день нашего знакомства, чары спали. – А также могу ли я попросить вас об услуге?