Светлый фон

«Экспекто патронум». Тут должны быть написаны мои самые светлые воспоминания. Те, что греют изнутри и заставляют радостно сжиматься сердечко. Но, увы, для таких моментов есть социальные сети. Цинично? Возможно. Мне даже интересно, прочитает ли это кто-нибудь. Хочется навести побольше пафоса и создать впечатление загадочной личности. Но мне лень… настроение слишком паршивое. Отец закрыл меня в комнате и пообещал, что я проведу в ней все зимние каникулы. За что? За красивое платье…

«Экспекто патронум». Тут должны быть написаны мои самые светлые воспоминания. Те, что греют изнутри и заставляют радостно сжиматься сердечко. Но, увы, для таких моментов есть социальные сети. Цинично? Возможно. Мне даже интересно, прочитает ли это кто-нибудь. Хочется навести побольше пафоса и создать впечатление загадочной личности. Но мне лень… настроение слишком паршивое. Отец закрыл меня в комнате и пообещал, что я проведу в ней все зимние каникулы. За что? За красивое платье…

Однажды Луна спросила: нравятся ли мне вообще парни? Я ответила искренне: они мне нравятся, но я не чувствую себя с ними в безопасности. Каждый сексуальный опыт с мужчиной заканчивается ощущением, что меня используют: крутят, вертят и имеют как хотят. Одни более плавно, другие неуклюже, оставляя на теле синяки. И каждый раз во время секса я будто возвращаюсь в мою комнату: в руках отца ремень, а я мечусь по углам в надежде спрятаться. Каждый раз я чувствую силу, исходящую от мужчин, и она наводит меня на воспоминания об избиениях и издевательствах. Секс не для таких, как я.

Однажды Луна спросила: нравятся ли мне вообще парни? Я ответила искренне: они мне нравятся, но я не чувствую себя с ними в безопасности. Каждый сексуальный опыт с мужчиной заканчивается ощущением, что меня используют: крутят, вертят и имеют как хотят. Одни более плавно, другие неуклюже, оставляя на теле синяки. И каждый раз во время секса я будто возвращаюсь в мою комнату: в руках отца ремень, а я мечусь по углам в надежде спрятаться. Каждый раз я чувствую силу, исходящую от мужчин, и она наводит меня на воспоминания об избиениях и издевательствах. Секс не для таких, как я.

На этом отрывок заканчивается. Разглядываю написанное. Скрытая боль в каждой строчке. В каждом слове. В каждом слоге и букве. У меня не было любящих родителей. Но я не знаю, что такое удары ремня. Моей матери глубоко на меня плевать.

– Кто-нибудь знал, что ты проживаешь, Люси? – шепчу я в тишину.

Следующие несколько страниц пустые. А затем, словно ответ на мой вопрос, загораются буквы очередного отрывка.