Дневник Люси РикошетПосле таблетки ужаса кошмары стали частью моей жизни. Моя психика не восстановилась. Я ходила к психотерапевту, но это не помогло. Ужасы преследовали меня. Изводили, сводили с ума. Луна обещала, что бросит все и поедет со мной. Она гладила меня по волосам, мягко, нежно, и рассказывала, какой будет наша жизнь. О корейской острой еде и красивых азиатских парнях, о том, что там лучшая косметика и что мы побываем на Бали – вообще объедем весь мир. Да, это были сказки на ночь. Мы будто поменялись местами: если раньше я караулила ее ночные приступы, следила за принятыми таблетками и успокаивала во время плохих ночей, то теперь она была моей палочкой-выручалочкой. Мы грезили о новой жизни, придумывали биографии, которые будем рассказывать новым знакомым. Прекрасное было время, полное мечтаний, волнения и предвкушения. Луна должна была поехать со мной. Наш план удался. Шнайдер и Маунтбеттен добыли две бесценные книжки. Вот тут-то все и перевернулось. Луна начала избегать меня. Глупое ощущение обмана разрывало сердце изнутри. – Ты куда? – как-то спросила я ее, когда она выходила из нашей комнаты. – Погуляю в лесу. Она любила этот ужасающий лес. Ей там думалось спокойнее. Но в тот день она отвечала, не глядя на меня, опустив голову. Луна врала мне. Беспощадно меня обманывала. Я застукала ее с Этьеном во дворике около ивы. Спряталась за колонной и смотрела на них издалека. Они целовались так, словно хотели проглотить друг друга. – Интересно получается. – Ко мне подошла Джоан Мак-Тоули. Она поправила на переносице круглые очки и хмыкнула. – Такие, как Луна, не пропадут. – Что вы имеете в виду? – Мой голос меня не слушался. Впервые в жизни ложь доставляла мне физическую боль. Ложь самого близкого человека. – Ну, она воспользовалась Ребеккой, чтобы попасть ко мне на курс, – протянула профессор. – К слову, Ребекке это стоило вылета к непутевому Робану. А Луна сейчас одна из лучших учениц… Угадай, кто подтягивал ее, вместо того чтобы заниматься своей учебой? – Вокруг глаз старушки собрались морщинки. – Затем она заставила тебя поверить, что вы подруги. Ты подпустила ее близко, и как результат – Этьен Гойар околдован. – Нет-нет. – Я поспешно начала протестовать. – Это я… И запнулась. Это я попросила ее отвлекать Этьена. Но сопротивлялась ли она? Нет. Она делала это ради тебя, Люси… А зачем она целует его сейчас? Дело сделано. Она сказала, что порвала с ним, – очередная ложь… – Да-да, – провозгласила Мак-Тоули как приговор. – Она воспользовалась тобой так же, как и Ребеккой. Кровь закипела в жилах от злости. Предательство. Вот какое оно на вкус. Злое. Гневное. С ярым желанием отомстить. Луна должна была поехать со мной. Начать новую жизнь. Она обещала, что никогда не променяет меня ни на одного из них. Но променяла… – Заметьте, она выбрала самого богатого, – напоследок хмыкнула Джоан. – И кто может ее осуждать? С ее бэкграундом я бы поступила точно так же. А я бы нет. Ради Луны я бы сожгла весь оставшийся свет. Я была готова ради нее на все. Она была тем самым лучиком солнца в моей жизни. Нас связывало нечто большее, чем сестринство. Наши травмы совпадали. У двух таких разных девочек были практически идентичные раны. Но она выбрала Этьена Гойара… Она кинула меня. Разочарование захлестнуло с новой силой. Я решила забрать у нее все. Отнять стажировку было проще всего. Молодой профессор не устоял, а я воспользовалась этим. Не только мужчины могут пользоваться нами. Мы тоже можем. Вот только друзья не поддержали меня. Неожиданно все они стали друзьями ЛУНЫ. И что случилось с «Люси, мы никогда тебя не осудим»? Осудили. Шнайдер смотрел на меня так, словно видел впервые. Плачущая на плече Этьена Луна – и все, у кого есть игрек-хромосома, поплыли. Я громко и истерично расхохоталась: – Вы теперь за нее… – Люси, что ты творишь? – Маунтбеттен вглядывался в мое лицо, силясь понять. Но как он мог понять? Мной воспользовались точно так же, как Ребеккой. Мужчины такое поймут? Это женский вид спорта – тихо, без крови выигрывать битвы. И Луна победила. От меня отвернулись все, кем я дорожила. – Аккуратнее, Маунтбеттен. Я и твою жизнь могу испортить, – пригрозила я и посмотрела на каждого из них. – Каждому из вас могу. Бен, хочешь, наркоконтроль проверит твоего папочку? Вот будет незадача, если они узнают точное расположение его тайника. – Люси, хватит! – оборвал меня Уильям. – О, ваше высочество, о вас я знаю такое… Он припечатал меня взглядом. – Выйдите! – приказным тоном потребовал Уильям. Никто не посмел спорить. Даже Шнайдер, понурив голову, попятился к двери. Трус. Дверь хлопнула, и Уильям подошел ко мне ближе: – Что происходит? – А ты не видишь? Она настроила вас против меня. – Ты сама настраиваешь нас против себя, – отчеканил он. Впервые в жизни Уильям Маунтбеттен не заступился за меня. Впервые в жизни он защищал другую девушку. – Это потому, что она с Этьеном? – тихо спросил он. Я задрала подбородок и окинула его уничтожающим взглядом: – Почему она с Этьеном, Уилл? Он молчал. – Почему она в этой академии? Говорит с тобой? Почему ее ублюдок папочка больше над ней не издевается? – Мой голос сорвался на крик. – Потому что она была моей подругой! – Она все еще твоя подруга, – попытался вразумить меня Уильям. – Да? И она уедет со мной, как и обещала? Бросит его? Или все это было ложью? Она врала мне последние недели! – Я орала на него, не в силах сдерживать злость. Маунтбеттен не понимал… Зачем мне нужна свобода, если ее не с кем разделить? – Люси, ты себя слышишь? Ты посещаешь сессии? – Посещаю, – грубо отрезала я. Я ненавидела этот вопрос. Будто все вокруг сомневались в моем здравомыслии и адекватности. Неужели они не видели очевидного? ОНА ПРЕДАЛА МЕНЯ. И да, я слышала себя. И от этого было еще более гнусно. Я отчаянно нуждалась в ней, в то время как она меня заменила на более выгодную партию. – Ты помнишь, что мы сделали ради нее? – спросила я. Уильям сократил расстояние между нами и навис надо мной: – Люси, а то, что мы недавно сделали для тебя… ты это помнишь? И вместо благодарности ты разбила мою машину. – Купишь новую. – Я закатила глаза. – И это несравнимые вещи, – бросила я ему в лицо и, набрав в легкие воздуха, закричала: – Хватит защищать ее! – Я не защищаю! – взорвался он и стукнул кулаком в стену у моей головы. Я испуганно сжалась. – Люси, я… Мне плевать на машину… но ты же могла… Я оттолкнула его. – Она вас настроила, – прошептала я и, сжав кулаки, посмотрела ему прямо в глаза, сказав себе, что не буду его бояться. – Но я заставлю каждого из вас пожалеть об этом. – Ты мне угрожаешь? – Да, ваше высочество. Напомнить вам, свидетелем чего я была? – Чего? – Его голос звучал механически. – Джонатан Смит, – пропела я и гаденько улыбнулась. – Ты сообщил своей новой лучшей подружке, что убил ее отца? Его глаза потемнели, а я продолжила: – Это семейное, Уильям? Убийства – семейный почерк? Твой отец так избавился от твоей матери? Он схватил меня за шею и крепко припечатал к стене. – Я убью тебя, – прошипел сквозь зубы, с яростью глядя на меня. – Убью. И я поняла, что нашла слабое место. То самое, выстрелом в которое можно убить Уильяма Маунтбеттена… Только вот я не подумала, что отрикошетит в меня. И мертвой окажусь я. Ведь, делая больно родным, мы в первую очередь делаем больно себе. Так работает рикошет любви.