– Но… – Кейт взглянула на окно в дальнем конце здания. – Что, если я кому-нибудь из них понадоблюсь?

– Ты их в подготовительную группу отправила, а не на коронарное шунтирование. К тому же у тебя дела.

Кейт вздохнула, утирая глаза.

– Я понимаю, что веду себя глупо.

Талли сжала ее руку:

– Ничего не глупо. Я помню, как сама пошла в школу. Так завидовала детям, чьи мамы плакали.

– Спасибо, что приехала, правда. Я знаю, как тебе трудно вырваться с работы.

– Мне продюсер разрешил, – улыбнулась Талли. – Ты знаешь, мне кажется, он запал на мою лучшую подружку.

Они вместе зашагали к машине по тротуару, с двух сторон усаженному деревьями. Кейт забралась на водительское сиденье своего нового синего универсала и завела мотор.

Талли тут же наклонилась и воткнула в магнитолу диск. Из динамиков донеслись первые аккорды «Подружки Джесси», зазвучал голос Рика Спрингфилда[118].

Кейт рассмеялась. Вырулив с парковки, они заехали в кофейню и заказали два латте, и к возвращению домой Кейт определенно чувствовала себя лучше.

Едва зайдя в неприбранную, заваленную игрушками гостиную, она плюхнулась в любимое мягкое кресло Джонни и закинула ноги на пуфик.

– Так, куда теперь, мой бесстрашный вождь? Поедем по магазинам?

– На несчастных три часа? Не смеши меня. Надо было отправить их в школу на весь день.

Кейт слышала это далеко не впервые.

– Твое мнение я знаю. Но так уж вышло, что мне нравится, когда мои дети рядом.

– Ну, у меня в любом случае есть идея получше. – Талли уселась на диван. – Давай поговорим о твоем писательстве.

Кейт едва кофе не выронила.

– М-моем писательстве?

– Ты сто раз говорила, что снова начнешь писать, когда близнецы пойдут в школу.