– Фиона? Это Бриджит.

– Ты же знаешь, мне не разрешают вести личные разговоры со служебного телефона.

– Если бы ты ушла со своего погоста и нашла себе нормальную работу, никто тебя бы не шпынял за разговоры с друзьями, – съязвила Бриджит.

– Возможно, но пока что я работаю на этом, как ты изволила выразиться, «погосте». В чем дело, Бриджит? У меня тут толпа народу, и всех нужно обслужить.

На самом деле в кафетерии не было ни одного посетителя, но Фионе было тяжело разговаривать с подругой после того, как она узнала столь ужасную тайну относительно ее семьи.

– Я – по поводу той милашки. Ну, помнишь, с которой, как ты думала, крутит Барри и про которую я должна была разузнать у своей мамочки.

– Нет! – почти крикнула Фиона.

– Эй, ты же сама просила меня об этом.

– Я передумала.

– Но если у него есть какие-то амуры на стороне, тебе необходимо об этом знать. Люди должны знать друг о друге все, это их право!

– Ты уверена в этом, Бриджит? Ты в этом совершенно уверена?

– Конечно! Если тебе он говорит, что любит тебя, а ей – что любит ее, то…

– Но видишь ли, все обстоит не совсем так.

– Он не говорит, что любит тебя?

– Говорит, но… О черт!

– Фиона!

– Что?

– У тебя, по-моему, капитально едет крыша, это я тебе точно говорю.

– Так и есть, Бриджит.