– Что?

– Две вещи. Могу я попросить тебя не рассказывать об этом ни Сьюзи, ни Бартоломео?

– Я нем, как могила!

– Да, и когда будешь говорить с ним, постарайся выглядеть как можно более грозно.

– Ладно, постараюсь, – пообещал Луиджи, а про себя подумал: «Ну, за этим-то дело не станет!»

Нелл Данн намеревалась приблизиться к Дэну, который в это время разговаривал с коренастым мужчиной с квадратной челюстью и свирепым лицом. Она хотела, проходя мимо, незаметно шепнуть ему, что, мол, нужно перекинуться парой слов, и кивнуть в сторону выхода.

Кстати, почему он не сказал ей, что собирается на эту дурацкую тусовку? Он такой скрытный, такой замкнутый! Наверняка есть еще много вещей, которых она о нем не знает. Однако не успела Нелл подойти к Дэну, как тот поднял глаза, увидел ее, и на его лице отразился чуть ли не панический страх, и он рванул в противоположном направлении. Нелл видела, как он схватил за руку свою жену и потащил ее танцевать.

Музыканты играли «Ciao, Ciao Ваmbinо». Они ненавидели эту вещь, но что поделаешь, работа есть работа. Зато завтра снимок их группы появится в вечерней газете.

А Фиона взобралась на стул, чтобы оглядеть поле боя. И навсегда запомнить все, что здесь происходит. Барри только что пригласил ее поехать вместе с ними в Рим – в знаменитое viaggio, и она ответила согласием. Ее будущие свекор и свекровь танцевали друг с другом.

Мать Грании и Бриджит пробралась сквозь толпу гостей к выходу и пыталась отвоевать свой плащ, требуя, чтобы Катерина и ее подруга Харриет открыли для нее гардероб. Кроме Фионы, никто не заметил ее ухода, а Барри вообще не обратил на нее внимания. Возможно, будет лучше, если он до конца жизни так и не узнает про нее, так же как про букетик фрезий.

– Потанцуешь со мной? – спросил он Фиону.

Музыканты играли «Три монеты в фонтане» – приторную, сентиментальную песенку.

Барри крепко прижал ее к себе.

– Ti amo, Fiona, carissima Fiona, – прошептал он.

– Anch’io, – сказала она.

– ЧТО? – не поверил Барри своим ушам.

– Anch’io. Это означает «я тоже». Я тоже люблю тебя. Ti amo da morire[83].

– Боже мой, откуда ты это знаешь? – спросил он, впервые в жизни испытав столь сильное потрясение.

– Я спросила у Синьоры, а потом практиковалась. Так, на всякий случай.