На пианино стояли фотографии детей, которые так выросли, что Анджела едва их узнала. Денису исполнилось больше десяти, Лаки – восемь. В другой рамке была фотография матери – ее единственный красивый портрет. Юные Дэвид Пауэр и Джеймс Нолан сделали снимок много лет назад, когда купили первую камеру и фотографировали всех подряд, пытаясь соперничать с Джерри Дойлом. Им удалось поймать и запечатлеть редкий момент, когда миссис О’Хара улыбалась, а не морщилась от невыносимой боли.

Взгляд Анджелы остановился на портрете. Сюя заметила это.

– Ты приехала рассказать Шону о его матери? – очень тихо спросила она.

– Да, – прошептала Анджела.

– Она очень больна? Она спрашивала о Шоне?

– Нет. Дело не в этом.

– Если это поможет, Шон должен поехать к ней, поехать один, в облачении священника. Если так будет лучше. Я уговорю его, если нужно.

– Нет, Сюя, нет. Ее больше нет с нами. Она умерла месяц назад.

– Месяц назад?

– Я знаю. Знаю. Мне пришлось решать самостоятельно. Так казалось лучше всего.

Воцарилось молчание.

– Пожалуйста, Сюя, разве это не лучше всего? Я оградила его от тягот, Шону не пришлось принимать тяжелое решение самому.

– Может быть, ему следовало принять решение. Может быть, не нужно постоянно защищать его от необходимости делать выбор.

– Я больше ни в чем не уверена, – печально призналась Анджела.

– Прости меня. Что я такое говорю? У тебя мать умерла, а я даже не выразила своего сочувствия. Это жестоко и эгоистично с моей стороны. Как она умерла? Это было внезапно?

– Да. У нее был сердечный приступ. Если бы все произошло не так быстро, я бы дала Шону знать. А так – он бы все равно не успел приехать, а я не хотела…

– Пожалуйста, не волнуйся. Я думаю, ты сделала все, чтобы Шон не испытал лишней боли. Как всегда, ты действовала ему во благо, – сказала Сюя.

Она встала и обняла Анджелу за плечи:

– Ты поступила как лучше. Спасибо тебе за то, что ты не заставила Шона проходить через это. Все эти муки. Спасибо за то, что ты подарила нам мир и покой. Он смирится со смертью матери. С тех пор как Шон видел ее в последний раз тринадцать лет назад, мать превратилась для него в мечту. Он будет оплакивать ее образ, а не настоящего человека.

– Ты очень мудра, Сюя.