Шона зашла в кухню «Хейвордса» задолго до открытия универмага.
– Ты за мной шпионишь и пытаешься украсть производственные секреты, – усмехнулся Том.
– Боже, нет, просто хочу воспользоваться микроволновкой.
– Сомневаюсь, – произнес Том, сосредоточенно работая. – Налей нам кофе, Шона, ты не против? – крикнул он ей.
Они дружески болтали обо всякой всячине. Но ни один из них не задавал вопроса, который хотел бы задать. Том не стал интересоваться, работает еще Марселла в салоне красоты или уже умчалась за море, чтобы начать работу по новому контракту как модель. Она написала еще одну записку, перед тем как забрала свои вещи из квартиры в Стоунфилде. И она оставила часы, браслет и книгу любовных стихов в кожаном переплете. Записка была короткой.
Я все так же люблю тебя и не могу поверить, что ты готов забыть четыре года нашей жизни без единого слова. Но я не могу каждый день задавать тебе один и тот же вопрос. И если ты хочешь объяснить мне, почему мы не можем поговорить… мы ведь работаем сейчас в одном и том же универмаге. Ты вполне можешь объяснить мне все там, если не здесь. Уж это ты мне должен. Всего один разговор.
Но это не будет простым разговором, когда два человека сидят и один говорит, что это имеет значение, а другой утверждает, что не имеет. По мере того как шли дни, Том держался, не желая заглядывать в салон и проверять, там ли еще Марселла. Для него это стало вопросом гордости, он не должен выяснять. Шона же хотела бы попросить Тома рассказать ей все, что он знает, о мистере Джеймсе Бирне, лицензированном бухгалтере на пенсии и нынешнем служащем на неполный день в «Алом пере». Ей хотелось бы спросить, веселый он человек или очень напряженный, любит ли он музыку, ходит ли на концерты? Много у него друзей или он одинок? Бывал ли Том в его квартире? Живет мистер Бирн один или с кем-нибудь? Но она так давно сама справлялась со своими делами, что ей трудно было спрашивать кого-то о столь личных вещах. Даже такого открытого и дружелюбного, как Том Фезер, которому явно разбила сердце его глупая подруга Марселла.