– Ух, это как раз то, чего никогда не бывает у гадких леди, – Рождество с мужчиной. Они имеют привычку возвращаться за индейкой на свой опорный пункт.

– Я тоже к вам присоединюсь и полагаюсь на тебя, что все пройдет как обычно.

– Что, плохой период?

– Нет, раздельное проживание. Странно, однако ссор почти не было.

– Но тогда почему, бога ради? Почему все те мужчины, которых я знаю и у которых абсолютно ужасный брак, не расходятся? И почему это выпало вам с Нилом, вы же так сражались со всеми, чтобы пожениться, и вы так подходите друг другу во всех отношениях?

– Уже нет, Джеральдина. Мне нужно, чтобы он заботился о доме и о нас, и захотел ребенка, и думал о Мод и Саймоне, и, может быть, еще о десятке-другом людей. Он же хочет, чтобы я заботилась о миллионах, и о законах, и… о будущем человечества.

– Но ты можешь делать и то и другое.

– Только не так, как хочется ему, Джеральдина.

– Ты любишь его, Кэти?

– Думаю, любила, но теперь нет. Но у меня к нему теплые чувства.

– И есть кто-то другой?

Кэти громко рассмеялась:

– У меня? Да у меня нет времени, чтобы поддерживать одни отношения, как бы я нашла время для вторых?

– Я просто предположила.

– Ну, предположение ошибочное.

– Ты как-то до странности спокойна, – заметила Джеральдина. – Когда я вспоминаю, как ты воевала с Ханной Митчелл и со всем миром, чтобы выйти за Нила…

– Да, знаю. Я тоже об этом думаю. Трудно объяснить, но мне кажется, я любила не столько Нила, сколько свое представление о нем. Есть ли в этом хоть какой-то смысл?

– Я отлично понимаю, о чем ты говоришь, так уж вышло… – (Кэти посмотрела на нее с сомнением.) – Ты помнишь человека, о котором я говорила, о мужчине из далекого прошлого?

– Да, и…

– Он меня забыл.