И Джеральдина рассказала ей обо всем.

– Конечно, он тебя помнит! – серьезно возразила Кэти. – Он просто притворился, вот и все. Как он мог забыть тебя восемнадцатилетнюю и то, что было тогда? Скажи, где он? Я повидаю его, выбью из него правду.

Джеральдина была очень грустна.

– Нет, милая Кэти, спасибо за доверие. Я и сама снова и снова твердила себе это. Но правда в том, что он не помнит. Я любила свое представление о нем, а не реальность. Я думала о нем двадцать два года, а он, должно быть, вообще обо мне не думал.

– Мы будем полезны друг другу на Рождество, – пообещала Кэти.

– Не сказала бы, что это будет трудно при таком раскладе, – ответила Джеральдина.

Нельзя сказать, что при свете дня все было намного легче, но Кэти такого и не ожидала. Однако они вполне сумели договориться. Несколько часов они спокойно провели в Уотервью и составили список того, что заберет каждый.

– Живи здесь, если не хочешь поехать со мной. Это твой дом.

– Я никогда не ощущала это как дом. Во мне осталось слишком много от Сент-Ярлат-Кресента, чтобы мне здесь нравилось. Слишком все минималистское. – Сказав это, Кэти грустно улыбнулась, и Нил тоже.

Во многих отношениях казалось вполне естественным сидеть здесь, разговаривать, пить чай. Но ничего естественного в этом не было, они словно читали роли в пьесе. Они решили выставить дом на продажу в январе. Это даст им массу времени, чтобы найти место для мебели. Нил сказал, что не будет никаких проблем с тем, чтобы сложить его часть на складе. Кэти сказала, что к тому времени подыщет жилье для себя. Они посмотрели на картины. Одну из них они купили в Греции.

– Пожалуйста, возьми ее, – предложила Кэти.

– Нет, она была написана для тебя, – возразил Нил.

– Пусть она ни у кого не останется, – решила Кэти, и картина присоединилась к немалому количеству вещей, которые не нашли пристанища ни у Нила, ни у Кэти.

Нил пообещал закончить для нее разбирательство со страховой компанией, а она заверила его, что ей не нужен «вольво», ей достаточно фургона. Иногда ни один из них просто не мог поверить, что все это действительно происходит. Но оба знали, назад пути нет.

– Ты многим уже сказала? – спросил Нил.

– Вообще-то, только маме и Джеральдине, – ответила она. – А ты?

– Никому.

– То единственное, что мы действительно должны сделать вместе, – это поехать к твоим родителям. Этим мы им обязаны. Мне, вообще-то, хотелось поехать завтра вечером, около шести.

– Мне подходит. Я буду там, обещаю, – ответил Нил.