— Не понимаю, что ее подвигло на такое… И как давно она работает на Соколова.

— Милый мой… С русскими и с женщинами никогда не знаешь наперед.

Какой-то вымученный и даже неприятный смешок сопровождает эти слова. И Макс отыскивает ответ изящный и благодушный:

— Русские мне любопытны больше. А знаю я их меньше.

Услышав это, Меча смеется уже совсем иначе.

— Черт тебя возьми, Макс! Вот ты и в тираж вышел, и волосы больше не помадишь, а все такой же повеса несносный! Как был котом, так и остался.

— Вашими бы устами… — Он тоже смеется, поправляя под воротом рубашки шелковый шейный платок доктора Хугентоблера.

— Они могли внедрить Ирину с самого начала… Такой долгосрочный проект… — говорит Меча. — А может, завербовали и после… Почему она на это пошла? По тысяче причин — деньги, посулы… Если молоденькой одаренной шахматистке покровительствует ФИДЕ, где всем заправляют русские, то перед ней открываются самые заманчивые перспективы. Ирина совсем не обделена честолюбием.

Они стоят перед железной оградой кафедрального собора — ворота открыты.

— Тяжко быть на вторых ролях, — добавляет она. — И сильно искушение сменить статус.

Раздается звон колоколов. Меча поднимает глаза и потом входит под своды церкви, накрыв голову косынкой. Макс идет следом, и вот они оказываются в просторном пустом нефе, где гулким эхом отдается размеренный стук каблуков по мраморному полу.

— Так что ты намерена делать?

— Как всегда — помогать Хорхе. Помочь ему выиграть здесь и в Дублине.

— Вот тут-то и кончится…

— Что?

— Твое присутствие рядом с ним.

Меча разглядывает росписи под куполом собора. В боковом свете, льющемся из слуховых окон, горят и переливаются лазурь и золото библейских сцен. В глубине, в полумраке теплится лампада.

— Кончится ли и когда кончится — узнаем, дойдя до конца.

Обогнув колонны, они бредут наугад по боковому приделу, рассматривая ниши с образами. Пахнет затхлостью и разогретым воском. В нише над зажженными свечами стоят приношения по обету и «чудеса», сделанные из воска и жести.

— Пять месяцев обмана — это много, — настаивает Макс. — Ты думаешь, Хорхе способен будет притворяться до конца?