— Вот не знал, что вы и в этом мастак.

— Давайте на «ты», — предлагает Келлер.

— Не знал, говорю, что ты так играешь на бильярде.

— Да как я играю? Одно дело — с самим собой, и совсем другое — три партии с хорошим противником.

Макс, подойдя к стойке, выбирает себе кий.

— В «американку»? — осведомляется Келлер.

— Давай.

Тот кивает и продолжает игру. Мягкие и точные удары кия будто нанизывают вереницы шаров, летящих вдоль бортов.

— Да это такой способ собраться с мыслями, — говорит Хорхе. — Подумать.

Макс смотрит на него с интересом:

— О чем? О том, сколько тут может быть карамболей?

— Забавно, что спросил это, — улыбается Келлер. — А что, заметно?

— Насчет шахмат не знаю, но, наверное, есть что-то общее. Там надо рассчитывать ходы, тут — карамболи.

— По крайней мере, три, — молодой человек показывает на шары. — Вот и вот. Да нет, пожалуй, пять.

— В самом деле похоже на шахматы?

— Не то чтоб похоже… Но кое-что общее есть. Каждую ситуацию можно решить несколькими способами. Я стараюсь предвидеть следующие движения и открыть к ним доступ. Да… как в шахматах, но там это делается логическим мышлением.

— Выходит, ты тренируешься?

— Это было бы слишком громко сказано. Но способствует. Помогает упражнять ум с минимальными усилиями.

Он останавливается, допустив промах — легкий, казалось бы, карамболь не вышел. Понятно, что это сделано из любезности: шары остались невдалеке друг от друга. Макс вытягивает кий, нависает над столом и бьет, заставляя негромко отозваться слоновую кость. Пять раз подряд «биток» ударяется об эластичный борт, вычерчивая каждый раз точный угол.

— Совсем недурно! — одобрительно замечает Келлер. — Много приходилось играть?