— Мало. Да и то в молодости.

Шестой удар — мимо. Келлер, помелив кий, склоняется над столом.

— Ну что? Попробуем трехбортный?

— Не возражаю.

Шары ударяются друг о друга сильней. Келлер связывает один за другим четыре карамболя, а последним ударом отправляет биток Макса в труднодостижимую точку.

— Я знавал твоего отца… — Макс критическим оком созерцает положение на столе. — Давно было дело. На Ривьере.

— Мы мало прожили вместе. Мама вскоре развелась с ним.

Макс наносит слабый удар, стараясь послать свой шар в противоположную от других сторону.

— Когда мы познакомились, тебя еще не было на свете.

Тот не отвечает. Молчит до тех пор, пока противник, проведя два карамболя, перед трудным третьим отправляет биток Келлера в угол, в невыигрышную позицию.

— Ирина… — произносит Макс.

Келлер, уже нацеливший было кий, замирает и взглядом спрашивает Макса, что ему известно.

— Я, видишь ли, очень и очень давно знаю твою матушку, — как бы оправдываясь, говорит тот.

Келлер сверху вниз пошевеливает кием, почти прикасаясь к шару, словно не решается ударить.

— Мне это известно, — говорит он наконец. — Еще с Буэнос-Айреса, где она была с первым мужем.

Он наконец бьет — слабо и неточно. И, оглядев стол, угрюмо поворачивается к Максу. С таким видом, словно винит его в своей неудаче.

— Я не знал, что мама рассказала тебе про Ирину.

— Очень вкратце. Но достаточно, чтобы…

— Что ж, у мамы нашлись свои причины… Но в том, что касается меня… Прости, конечно, но это не твое дело. И желательно, чтобы я не служил темой для ваших с мамой разговоров.

— Я вовсе не…