Только в эту минуту Энца поняла, что на самом деле означает для нее замужество. Она не создана для одиночества, она не хочет состариться за швейной машинкой, создавая костюмы для фантастических персонажей, сооружая плащи и накидки, прикрепляя воротники, приклеивая крылья, но она и не желает до самой смерти жить под крылом матери, в услужении у семьи, посвятив себя целому, а не маленькой его части – себе. Не хочет превратиться в добрую тетушку, вкладывающую долларовые банкноты в поздравительные открытки по случаю крестин или в молитвенники, отправляемые в дар к первому причастию и конфирмации. Не хочет подписывать: «С любовью, Zia Enza». Она не рождена, чтобы носить элегантные скромные шляпки или золотые броши, эти символы старой девы, достойной золота, но не достойной бриллиантов.

Энца поняла, что родилась, чтобы любить.

И поняла только сейчас, глядя на Чиро Ладзари.

Ее судьба – идти своим путем, только своим, и любить своего мужчину. Она думала, что этот мужчина – Вито, добрый, красивый, с отменным вкусом. Вито подарил бы ей респектабельный адрес, друзей из хорошего общества, роскошный вид из окон. Она считала, что нашла то, что искала, что ее дорога к счастью уже нанесена на карту, а ей лишь остается надеть лучшие туфли и отправиться по ней.

Вито никогда не говорил о детях, для него мир состоял из радости от работы, вкусных завтраков, роскошных ужинов и романтичных понедельников, когда двери Метрополитен-опера закрыты, сцена погружена во тьму и они могут вдвоем гулять в парке и ужинать при свечах, а их тени будут проколоты алыми огоньками сигарет.

Так разве это плохо – быть радостью для обожающего ее мужчины, жить в городе, ставшем средоточием всего самого лучшего в этом мире? Почему она должна отвергнуть стабильность, которую положил к ее ногам Вито, и вернуться в прошлое, к человеку, заявившему на нее права еще до того, как толком ее узнал?

Что вообще Чиро Ладзари знает о той женщине, которой она стала? Какая беспечность – снова довериться Чиро, какая глупость – поверить его мольбам, какое безумие – последовать за ним.

Но может, в этом и есть суть любви? Она подкрадывается незаметно, снова и снова наигрывает ноты твоего прошлого, соединяя их в привязчивую мелодию, – пока ты не поверишь, что это твоя ария и твое будущее.

Но как может она разбить сердце Вито?

И все же Энца знала, что всегда слушалась только голоса сердца. И сейчас она вглядывалась в свою душу. Словно канат выскользнул из ее рук, отпуская лодку в плавание, – Энца сняла с пальца кольцо. Она смотрела на багряный блеск рубина и осознавала, что всегда любила только Чиро Ладзари, с того дня на кладбище Сан-Антонио. Она отпускала его и оплакивала, считая, что ему нужно что-то совершенно иное, что она ему не пара. Она тосковала по несбывшемуся и поглубже прятала боль.