Нью-Йорк, волшебство оперы, новые друзья, роскошные дома, в которые ее приглашали… Она готова отказаться от этого удобного и безопасного мира и принять Чиро Ладзари? Нищий, солдат, ни гроша за душой – она готова обменять все, что у нее есть, на него? Какая разумная женщина так поступит?

Энца все смотрела на кольцо.

Чиро взял ее лицо в ладони.

– Энца, я любил тебя всю свою жизнь. Я был совсем ребенком, но полюбил с первого мига. Я помню твои туфли, твои волосы, как ты скрещивала на груди руки, твою позу танцовщицы. Я помню твое лицо, когда ты стояла у могилы сестры. Я помню, как твоя кожа пахла лимонной водой и розами, как ты дала мне веточку мяты. Я помню, как ты рассмеялась моей глупой шутке о недозволенном поцелуе. Я помню, как ты причастилась на заупокойной мессе, как ты плакала. Я помню каждую деталь, Энца. Знаю, я подвел тебя, когда не пришел, но это не потому, что я тебя не любил, а потому, что не знал, что люблю. Но я никогда не забывал тебя. Ни на день. И везде я искал тебя. В каждой деревне, на каждой станции, в каждой церкви. Однажды неподалеку от Ипра я пошел за девушкой только потому, что косы у нее были уложены, как у тебя. Ложась спать, я представлял тебя рядом с собой. И если был с другой, то не для того, чтобы любить ее, а чтобы вспоминать тебя. После войны я мог поехать в Вильминоре. Стоял в Риме и думал, не отправиться ли домой, но мысль о том, что в горах не будет тебя, показалась мне невыносимой. Я не знаю, что сказать, чтобы заставить тебя мне поверить. Я не слишком верю в Бога. И Пресвятая Матерь Божия забыла обо мне так же, как и моя собственная мать, но ни одна из них не смогла бы дать мне то, что дает одна мысль о тебе. Если ты уйдешь со мной, обещаю любить тебя всю жизнь. Это все, что я могу тебе предложить.

Энца не могла говорить. Ни разу за всю помолвку Энца не чувствовала к Вито того, что чувствовала сейчас, глядя на Чиро. Он всегда был для нее напоминанием о доме. Ее тело тянулось к нему, и душа тянулась следом.

На Кармин-стрит дети играли в стикбол[71]. Они гонялись за мячом по тротуару у церкви. Заметив солдатскую форму, они бросили игру и сгрудились вокруг Чиро – рассматривали каску, ботинки, солдатский вещмешок.

Энца опустила голову, чтобы никто не прочел ее мысли. Желание прижаться к Чиро было столь острым, что ей стало стыдно. Она поняла, что если выйдет за Вито, то потеряет свою Италию навсегда.

Даже если бы она решилась пересечь океан, Вито повез бы ее на Капри, показывал бы античные древности, магическую Флоренцию, а ей нужны были лишь горы и реки севера. Она родом из края мандолин, и скрипки Ла Скала ей чужие. Ей нужен человек, который вернул бы ей дом, пусть даже это будет совершенно новый дом. Чиро может заменить ей родные горы.