Сначала Чиро не сказал Энце про письмо. Просто носил его в кармане и перечитывал украдкой, будто там была строчка, которая помогла бы ему изменить решение. Он испытал огромное облегчение, узнав, что мать жива, но, как только это чувство утихло, как утихают набегающие на берег озера Лонгийр волны, вернулась боль и его сердце наполнилось еще более глубоким и острым сожалением. Он хотел бы затаить на Катерину гнев, отказаться от нее, как когда-то отказалась от него она. Но в его сердце гнева не было ни капли. Он любил Катерину и хотел снова увидеть ее. Он нуждался в матери больше, чем когда-либо.
И наконец Чиро согласился отправиться домой, в Италию. Перед смертью он хотел снова увидеть семью.
Когда он сообщил Энце, что принял решение, она пылко обняла его.
– Помнишь акции Берт-Селлерс? Ты не хотел взять из них ни цента. Но я сберегла деньги. Путь домой оплатит твой отец.
Чиро мужественно встречал любые новости, касавшиеся его здоровья. Но мысль, что его отец, который умер таким молодым и не смог обеспечить своих близких, фактически оплатит воссоединение жены и сыновей, была почти невыносимой.
– Ты тогда сказал мне, чтобы я потратила эти деньги на шляпки, но я, к счастью, к ним равнодушна.
В полдень Энца стояла на почте и диктовала телеграмму для Лауры Х. Чапин, Парк-авеню, 256, Нью-Йорк.
Забронировали билет в оба конца в Италию для Чиро. Подробности письмом. Привезу его в Нью-Йорк, чтобы проводить. Мы можем остановиться у тебя?
Поезд «Миннеаполис – Нью-Йорк» мчался сквозь ночь. Ладзари сидели в салоне поезда. Энца читала «Шейха» Эдит Халл[95], Чиро курил сигарету и наблюдал, как глаза жены перебегают со строчки на строчку.