Я отламываю кусочек бананового хлеба, и в голове вдруг возникает шальная мысль. Когда-то, в XVIII или XIX веке, в Англии было принято класть на грудь покойнику кусок хлеба, чтобы тот вобрал в себя все грехи. После чего местный поедатель грехов за особую плату съедал этот хлеб, беря на себя все прегрешения усопшего, чтобы душа, избавившись от их груза, могла попасть в рай.

– И что ты собираешься делать? – интересуется Эбигейл.

Я ем банановый хлеб и думаю о Вин Морс и ее пропавшем любовнике. Интересно, а что случалось с поедателями грехов, когда они сами умирали и не было никого, кто бы мог облегчить им душу? Интересно, чувствовали ли они в каждом кусочке вкус яда?

Перед уходом Эбигейл спрашивает, как поживает Брайан.

Сегодня утром, когда он спустился на кухню, с гладко зачесанными назад волосами, пахнущий шампунем и мылом, я протянула ему кружку-термос с кофе. Эта сцена настолько привычна для нас, что должна была давно вызвать у нас туннельный синдром. Но вместо того чтобы рассеянно взять кружку, собрать нужные для работы в лаборатории вещи и уйти не прощаясь, Брайан остановился прямо передо мной: «Бабушка говорила, что стряпня – это выражение любви. Не знаю, сойдет ли кофе за еду, но все равно… спасибо. За чашку любви».

При этих словах Брайан покраснел, а кончики его ушей стали пунцовыми. Такое поведение было настолько нетипичным для него, что я едва не расхохоталась, но что-то заставило меня сдержаться.

Быть может, с этого момента мы станем другими: теми, кто ценит, что имеет, а не живет надеждами получить что-то еще. «Всегда пожалуйста», – ответила я.

– У Брайана все замечательно, – говорю я Эбигейл.

Поскольку Мерит отказалась возвращаться в лагерь STEM, я нашла для нее другую летнюю программу. Программу, ориентированную не только на науку, но и на ренессансный подход к воспитанию одаренных детей и использование передовых образовательных методов с изучением классической литературы, латыни, а также со всесторонней физической подготовкой. Мерит испытывает сдержанный оптимизм насчет идеи начать все заново. Прошлым вечером мы подобрали ей соответствующий наряд – топ, цвет которого подчеркивает неземную голубизну глаз Мерит.

В конце дня я подъезжаю к школе, где проходят занятия в рамках программы, и остаюсь ждать у главного входа. Увидев выходящую из здания Мерит, я машу ей рукой. Девочка, рядом с которой идет моя дочь, что-то ей говорит и улыбается. На лице Мерит, как в зеркале, отражается такая же улыбка. «Ну ладно, – облегченно выдохнув, говорю я себе. – Пока неплохо».