– Дон, – шепчу я. – Уайетт.

Но это Древний Египет, а я совершенно одна и вдрызг пьяная.

Я шлепаю по коридору, в полной тишине задерживая дыхание. Меньше всего мне сейчас хочется услышать Уайетта и Аню. Оказавшись в своей спальне, я сажусь на кровать и на подушке вижу это: кусок известняка с посланием для меня – нацарапанные фломастером иероглифы.

Neheh djet. Во веки веков.

Вода/Бостон

Вода/Бостон

Я не знаю, как начать свое письмо. «Здравствуй» выглядит слишком формально, а «Помнишь меня?» – слишком смешно. А кроме того, ты помнишь меня, потому что я помню тебя. И это никогда не подвергалось сомнению. Гораздо сложнее было понять, сможем ли мы когда-нибудь забыть.

Представляю, какой это шок для тебя получить мое письмо. Ведь прошло столько лет. Возможно, с моей стороны слишком самонадеянно считать, что ты обрадуешься привету из прошлого. Возможно, ты, в отличие от меня, не вспоминаешь былое и не цепляешься за него. И вот теперь, когда я приняла решение начать этот разговор – собственно, односторонний, – я отчаянно пытаюсь понять, что именно собираюсь тебе сказать.

Полагаю, мне следует начать так: «Нет, я не думала о тебе каждый божий день». Но, с другой стороны, я не переставала думать о тебе. И когда я вспоминаю тебя, эти воспоминания нельзя назвать туманными или утешительными. Они кровоточат, как след от разящего меча. Бывают секунды, когда я выбрасываю тебя из головы, но уже через минуту твой образ так ярко вспыхивает в душе, что все мои мысли только о тебе.