– Куда ты направлялась, когда в первый раз убежала из дому?

Из всех вопросов, которые он мог задать, этого я ожидала меньше всего.

– Не знаю. У меня не было никакого плана. – Я проглотила ком в горле. – Но, думаю, это был долгий-долгий бег на месте, поскольку я знала, что если остановлюсь, то окажусь там, где ты.

В этой гробнице, где время, казалось, застыло, я ждала секунды, недели, целую жизнь, пока не почувствовала, как Уайетт накрыл ладонью мою лежавшую в пыли руку.

– Однажды я уже потерял свою любовь и не собираюсь делать этого снова, – тихо произнес он. – Я хотел бы увидеть свою дочь.

– Дамы и господа! – объявляет голос по громкой связи. – Капитан только что сообщил, что мы собираемся объявить плановую чрезвычайную ситуацию. Пожалуйста, слушайте бортпроводников и выполняйте их указания.

Уайетт настоял на том, чтобы попасть на первый рейс из Каира, несмотря на предстоящий прорывной этап раскопок. Олив, он четыре тысячи лет как покойник, он никуда не убежит… Хотя мне казалось, что Уайетту, скорее, следовало руководствоваться принципом «утро вечера мудренее» и все хорошенько обдумать. Я считала, мое волнение объяснялось предстоящими разборками в Бостоне, явно чреватыми тяжелыми последствиями, даже если я это и заслужила. Но может, просто шестое чувство предостерегало меня от полета.

По салону пробегает стремительная волна звуков – глухой испуганный ропот, – но ни воплей, ни громких криков.

– Мы сейчас разобьемся, – шепчет сидящая у прохода женщина. – Боже мой, мы сейчас разобьемся!

Пристегните ремни. Когда услышите: «Сгруппируйтесь», пригнитесь и накройте голову руками. Когда самолет остановится, вы услышите команду: «Отстегнуть ремни». Выходите из самолета. Оставьте все в салоне.

Я слышала, что, когда наступает твой смертный час, вся жизнь проносится перед глазами.

Но я не представляю себе Брайана или Мерит. В моем воображении не встает образ матери или Кайрана.

Нет, я думаю об Уайетте и только об Уайетте.

Я вижу Уайетта посреди египетской пустыни, палящие лучи солнца падают на его шляпу, на шее грязная полоса от вездесущей пыли, белозубая улыбка похожа на вспышку молнии. Это мужчина, пятнадцать лет назад ушедший из моей жизни. Место, которое я оставила.

Диссертация, которую я так и не закончила.

Будущее, которого у нас не было.