Громко всхлипнув, Мерит снова кидается мне на грудь. Я прижимаю дочь к себе, глажу по волосам, совсем как тогда, когда в далеком детстве в ее комнате поселились монстры. Монстры, конечно, были несуществующими, а вот детские страхи – вполне реальными.

– А что, если я ему не понравлюсь? – спрашивает дочь, и я понимаю, что она приняла решение.

Я беру ее лицо в свои ладони:

– Детка? Такого не может быть.

Я отправляю сообщение Уайетту. Однако мне кажется нечестным по отношению к Брайану приглашать его к нам домой. Поэтому Уайетт паркуется у тротуара и ждет на переднем крыльце, усевшись на маленькие деревянные качели, которые мы купили пять лет назад и которыми пользовались гораздо реже, чем рассчитывали. Когда я открываю дверь и за моей спиной на пороге появляется Мерит, Уайетт вскакивает с места.

Он весь светится, словно зажженная свеча.

– Здравствуй, – говорит Уайетт.

Мерит неуверенно переминается с ноги на ногу:

– Привет.

– Может, ты… э-э-э… Может, присядешь?

Мерит не двигается с места, и я, положив ей руку на поясницу, тихонько подталкиваю вперед. Они садятся на качели – боксеры в разных углах ринга, – оценивая друг друга.

– Ну что ж, – начинаю я. – Даю вам две минуты.

– Нет, – возражает Мерит в унисон с Уайеттом, а он добавляет:

– Останься, пожалуйста.

Поэтому я прислоняюсь к твердому остову дома, пытаясь слиться с обшивкой.

Уайетт складывает руки между коленей, а Мерет – на груди.

– Я слышал, ты интересуешься наукой.

– Вам совершенно необязательно вести себя со мной как с маленьким ребенком.

– Я и не думал. Я просто… – Уайетт растерянно трет шею. Впервые на моей памяти он не владеет ситуацией. – Твоя мама немного рассказала о лагере, в который ты ходила этим летом.