– Что, черт возьми, происходит? Это из-за того, кто был у вас в комнате прошлой ночью?

– Нет.

Уит уставился на меня.

– Я этого так не оставлю.

Меня охватила паника. Я испортила планы матери, не выполнила ее просьбу помешать Рикардо разобрать и разрушить гробницу Клеопатры.

– Я не могу объяснить, – прошептала я. – Пожалуйста, дай мне больше времени…

– Что вы хотите сделать?

На лестнице за колонной послышались шаги. Мы замерли.

– Уит, – в панике прошептала я. – Кто-то идет.

Уит бросился ко входу в предкамеру, и я вслед за ним. Он остановился так резко, что я врезалась в него. Тогда он протянул руку, чтобы удержать меня. Когда я попыталась обойти Уита, он преградил мне путь рукой. Мы оставались в сокровищнице, но по-прежнему видели лестницу. Уит вытащил револьвер и навел его на последнюю ступеньку. Я передвинула свечу в соседнюю комнату. Предкамеру поглотила темнота.

– Умно, – прошептал Уит.

Кто-то спускался. Звук тяжелого дыхания становился все громче и громче. Я не дышала, боясь издать малейший звук. Неожиданно впереди мелькнул синий огонек, медленно ползущий вперед и сопровождаемый мягким шарканьем обуви по камню. Сначала показались потертые кожаные ботинки. Затем длинные ноги в широких брюках, запачканных грязью, затем тонкая талия и, наконец, бородатое обветренное лицо, одновременно знакомое и опасное.

Tío Рикардо.

Я привела его прямиком к Клеопатре. Моя мать будет убита горем. У дяди подкосились ноги, и он попятился, заглянув в предкамеру. Едва не выронил мерцающий факел.

– Dios, – пробормотал он. Но затем выпрямился и испуганно воскликнул: – Инес!

Я обошла Уита. Дрожа, вспомнила, что должна вести свою игру.

– Я здесь, Tío.