– Ты бежал всю дорогу? – пробормотала я.

Уит пожал плечами.

– Так поступают друзья.

Абдулла и Tío Рикардо исследовали предкамеру, восхищаясь каждой вещицей. Они ни к чему не прикасались, а лишь в изумлении рассматривали каждую деталь, резьбу, статую. Мне не терпелось достать свой альбом для рисования. Я хотела запечатлеть фрески на стене, нарисовать все предметы, разбросанные по комнате. В глубине души мне хотелось сесть на роскошную кушетку, но я последовала примеру Абдуллы. Мужчины старались держаться на расстоянии, не желая ничего портить.

– Ее разграбили, – сказал Абдулла.

– Совершенно верно, – согласился мой дядя.

Мне не нужно было смотреть в сторону Уита, чтобы увидеть его самодовольную улыбку.

– Только взгляните на это, – воскликнул мой дядя, изучая участок стены. Мы собрались вокруг него и посмотрели вверх. Там была интересная сцена, изображающая солдат с оружием.

– Сражение при мысе Акциум, – сказал Уит.

Абдулла похлопал Уита по плечу.

– Значит, ты действительно внимательно слушаешь, когда я говорю. Ты прав. Именно тогда Клеопатра потеряла все – семью, положение, трон, возлюбленного и жизнь.

– Когда они проиграли битву за Александрию Октавиану, подопечному Марка и наследнику Цезаря, – объяснил Tío Рикардо, – Марк Антоний покончил с собой, а несколько дней спустя то же самое сделала Клеопатра.

Абдулла показал на стену.

– Они оба изображены здесь бок о бок со своими детьми: близнецами Клеопатрой Селеной и Александром Гелиосом, а также их младшим братом Птолемеем Филадельфом. Селену выдали замуж, ее брата-близнеца убили, а об их младшем брате больше никто никогда не слышал. Он был предан забвению.

– После сражения Октавиан, который теперь взял имя Август, запретил римлянам использовать имена Марк и Антоний вместе, – продолжил Tío Рикардо. – Все следы достижений Марка Антония, любые заслуги и признание были стерты из римской истории. Он вошел в историю как предатель.

– Однако здесь увековечена память о нем, – прошептал Уит.

Его голос заставил меня повернуться. На его лице застыло странное выражение, которое я не могла истолковать. Я подошла ближе к стене, потрясенная видом обреченной семьи. Где-то позади меня удивленно ахнул Абдулла. Он вошел в соседнюю комнату – сокровищницу. Уит продолжал как завороженный смотреть на стену.